Онлайн книга «Дети Силаны. Паук из Башни»
|
– Замечательно. Я вздрогнул, поднялся, и в руке моей уже сжата трость. – Просто очень замечательно. Свет ламп притух, тени сгустились вокруг стола так, словно темнота стала материальной лишь на миг, чтобы, отступив, оставить в моем кабинете кого-то в темном плаще с капюшоном. Он приподнял голову, и керосиновая лампа высветила уродливую морду, выпуклые глаза, приплюснутый широкий нос, пасть с такими клыками, что закрытой она быть не может в принципе. Потребовались драгоценные доли секунды, чтобы понять – деревянная маска. Незваный гость не воспользовался замешательством, давая себя рассмотреть. – Малдизская маска, – проговорил я. – Они всегда казались мне… такими омерзительными. Я уже видел такую. – Не сомневаюсь, дорогой тан. Мое последнее приобретение. – Зинкара? Смешок. – И Зинкара тоже. Я многолик, у меня много лиц, у меня много рук, много мыслей и голосов. Зинкара – один из ликов. – При наличии стольких голосов вы ухитряетесь нести псевдозагадочную чушь. Полагаю, это вы ответственны за все, что творилось в столице в последнее время? – Виновен, – кивнул незваный гость. – Какова ваша цель? – А вы еще не поняли? – Думаю, что понял, но моя догадка столь нелепа, что я не решаюсь высказать ее даже самому себе. Вы задумали уничтожить империю. – И я иду к воплощению своей задумки, мой друг. Топ-топ – топает малыш. – Он глухо хихикнул. – Даже маленькими шажками можно прийти к великим целям. – Зачем вам это? – Я ждал вопроса «как?». – А вы ответите? – Нет, конечно! Ведь это испортит весь сюрприз! – Тогда не имеет смысла. Итак, зачем? – Месть. Лучшее побуждение в мире. – Правда? Чем вам насолило целое государство? – А чем оно насолило Мирэжу Зинкара? – Вы еще один патриот своей изнасилованной родины? – Плевать на родину. У нас с господином Зинкара к империи счеты куда более личные, чем какие-то трения между ней и нашими странами. – Нет ничего более личного, чем семья. – Вы нравитесь мне все больше и больше. Острый ум, который делает правильные быстрые выводы. Мне есть чем гордиться. – О вашем праве или бесправии на гордость мы поговорим, когда я начну допрос с пристрастием. Я вытянул из трости клинок, жалея, что кобура с револьвером не при мне. Себастина уже сжимала в руках мясницкие тесаки, я пропустил момент, когда она взялась за них. – Нет-нет-нет, – мягко рассмеялся незваный гость. – Ну зачем вы портите нашу первую открытую встречу? – Открытую встречу в маске. – Тан л’Мориа… Бриан, я так долго мечтал поговорить с вами!.. Как жаль, что я пришел слишком рано! Дворец еще не горит, голова Императора еще не насажена на ограду, но вот он я… Как жаль… Но у нас с вами будет время, когда я все сделаю. Есть многое, что мы с вами сможем сказать друг другу… – Почему вы решили, что я позволю вам сделать это? Почему вы решили, что я стану разговаривать с врагом империи иначе, чем потроша его мозг? – О, ваша принципиальность достойна уважения, но я уверен, вы измените свою позицию, когда я открою вам свои мотивы. – Откройте их прямо сейчас, кто знает, вдруг я возьму да и перепрыгну на вашу сторону? Смех. Я попытался рассмотреть его эмоции, но потерпел фиаско, даже дерево было более эмоционально, чем человек в маске. В последнее время от моего Голоса никакого толку. – Нет, прямо сейчас я не могу, вы еще не готовы. Вы не все помните. – Что за шутки? – Шутки с памятью, Бриан. Вот так вот. Можно переписать историю, изменив память народам мира, извратив все постулаты, превратив кровожадных убийц в героев, а освободителей в оккупантов. Но порой историю менять не надо, достаточно исказить память одного разумного существа, чтобы исчезло другое, и тогда никто не узнает, никто не станет искать. Но как быть, если об исчезнувшем забыли не все? Если он был дорог кому-то, кто так просто ничего не оставит? Меския отняла у меня самое дорогое, и я отомщу ей. Всей Мескии разом и каждому, кто причастен к моему горю! Его речь все больше и больше походила на бред, рождаемый помутненным разумом. – Я ясно дал вам понять, что в этой войне вам не выиграть. Это я приказал уничтожить всю вашу агентуру, и уж поверьте, трупов гораздо больше, чем тридцать два! На целый курган наберется! Не всех, конечно, удалось достать, кто-то почувствовал неладное, сорвался с места, но то были самые умные, самые хитрые. Они затаятся и не вылезут на свет, пока не решат, что ураган прошел мимо. А вы зарубите себе на носу – в бою со мной вас ждет поражение! Не лезьте! Покиньте Старкрар, спрячьтесь в тихой гавани, отсидитесь, а потом все будет хорошо! Обещаю, вы останетесь живы и даже сможете занять место, подобающее вашему истинному статусу, а не быть жалкой ищейкой на службе белобрысых ублюдков! – То есть, – я покачал клинком из стороны в стороны, вглядываясь в прорези маски, – ваш ночной визит имеет целью исключительно заботу о моем благополучии? Этим же вы руководствовались, взрывая Скоальт-Ярд, когда я должен был там находиться? Этим же вы руководствовались, пытаясь убить моего друга? А может, эта самая непонятная забота обо мне заставила вас усадить меня в кресло на колесах и натравить на меня чудовище, каких я еще не видел? – Последние происшествия были случайностью, мой друг. Совпадением. – Я вам не друг, и, стало быть, первые случайными не были! – Оправдываясь, я лишь могу признать свою вину в том, что не за всеми своими руками способен уследить. Прошу вас, Бриан, бросьте это все и уходите! Вам не причинят вреда… – Вы ошибаетесь, сударь, если думаете, – повысил голос я, – что моя собственная безопасность или же моя собственная жизнь являются для меня ценностями архиважными! У меня есть честь! У меня есть долг! Костьми поляжем, долг исполнив лишь! Так говорим мы, л’Мориа! – Этот девиз не более чем шелуха, которая не имеет к вам никакого отношения, в чем я сегодня случайно, к вящей своей радости, имел возможность убедиться. Вы даже не поняли, да и не могли понять, как вы порадовали мое сердце, Бриан… – Сдавайтесь, или я это сердце наколю на меч, как на шампур! – Едва ли. Вы жаждете схватить меня живым, мертвецы бесполезны при процедуре дознания, особенно когда ваш добрый знакомец л’Румар едва жив от полученных ран. Коварная кобра… – Чувствую, – сказал он, – наша несвоевременная беседа зашла в тупик. Вы уже подняли клинок, а ваша горничная присела для прыжка. Позволите сделать признание? – У вас для меня много признаний, мне думается, – ответил я. |