Онлайн книга «Сестрички и другие чудовища»
— «Аэрофлот» разбился? — мрачно спросил Образцов. — К счастью, пока кошмар добрался до пилотов, они успели совершить аварийную посадку. Русский майор посветлел лицом, проворчав что-то вроде «Умеем же, когда припрёт». — А вы уверены, что это были кошмары? — подал голос американский капитан. — Это могли быть и террористы с парализующим газом. Эти парни ни перед чем не остановятся, лишь бы досадить Америке! — Это же был русский самолёт! — возмутился Образцов. — Это-то и досадно, — сказал Джефф. — Если бы американский, уж мы бы им! Шастель пожевал губы. То ли подбирал правильное слово для Капитана Америка, то ли ставил на место зубные протезы. — Никаких следов газа не обнаружено, — наконец сказал он. — Более того, до сих пор не обнаружено таких газов, которые превращали бы людей в камни. Более того… — он сделал профессиональную паузу, заставив зал подобраться, — после пассажиров «Аэрофлота» жертвами стали участники научного симпозиума в Антарктиде. «Так ведь в Антарктиде мы, — удивился лейтенант О. — И конференция в Антарктиде у нас. Когда мы успели стать жертвами? Или… — он похолодел, — или кошмары — это пингвины?» Видимо, схожие по идиотизму мысли отразились на лицах многих слушателей, потому что Шастель поморщился и уточнил: — Симпозиум с другой стороны Антарктиды. И симпозиум — не конференция, чтоб вы знали. Более того… «Да не тяни уже ты!» — невежливо подумала Мари. — …практически одновременно с антарктическим инцидентом аналогичные происшествия случились с японскими туристами в Новой Зеландии, научной экспедицией в Исландии и взводом новобранцев в России. — Учёные и русские, — тихо, так что услышала только Мари, пробормотал Леонид. — Русские и учёные. Вот, значит, против кого… только японцы не укладываются… значит, японцы для отвода глаз… но нам не отведёшь… — И что у нас есть? — риторически спросил Шастель. — А есть у нас пять, подчёркиваю, пять дневных, подчёркиваю, дневных нападений неустановленных кошмаров на группы, подчёркиваю, группы взрослых, подчёркиваю, взрослых людей. Каждое важное слово генерал подчёркивал молоточком в воздухе. Полицейские следили за инструментом, как призывники на приёме у невропатолога. — Итого мы имеем 635 жертв, которых парализовало от страха при встрече с ужасом, о котором мы понятия не имеем, подчёркиваю, — и Шастель направил молоточек на слушателей. Весь зал застыл в оцепенении. Замер и генерал, похожий на парадный бюст с ногами. Безмолвие нарушил один из адъютантов, который подскочил к Шастелю и что-то прошептал на ухо. А может быть, плюнул в ухо антипарализатором, потому что генерал мгновенно отмёрз. — …Самолет подан, господа, — сказал он. — Вылет через десять минут. Полицейские не шевельнулись. Шастель посмотрел на зал и гаркнул: — Au pas de charge, conscrits! [7] Это сработало на все сто… нет, на все двести делегатов конференции. * * * — А америкашки-то, — довольно сказал майор на весь аэробус, — в эконом-классе! Богатство экспозиции США сыграло над американцами вторую — после «Made in China» — злую шутку за день. После доходчивой вводной французского генерала Образцов схватил дубину, Мари — лейтенанта с мешком, и уже через пять минут они занимали места в первом ряду салона бизнес-класса. Американцы, японцы, немцы и прочие шведы в это время лихорадочно тащили всё своё барахло к самолёту, пытались убедить стюардов, что самолёт резиновый, пытались сообразить, что может скрываться под странной фразой «только самое необходимое», — и в результате ютились в хвосте, придерживая коленками свои пожитки. — То ли дело мы! — продолжал торжествовать Образцов. — Всё своё носим с собой! Наверняка у нас общие исторические корни… — голос его вдруг поменялся в сторону недоверчивости. — Общие предки. Хм… Русский слегка отодвинулся от Мари с лейтенантом и принялся внимательно их изучать. Мари попыталась представить общего предка, из которого одновременно произошли Образцов, О. и они с Ирэн. У неё не получилось. У майора, видимо, тоже, потому что он положил руку на дубину и подозрительно спросил: — Так а чего это вы в НАТО не вступаете? — А смысл? — удивился О. — Вот и я говорю! — Образцов поухватистее взял дубину. — Если вы не с ними и не с нами, то какой-то подозрительный смысл получается. — Мы с вами, — твёрдо сказала Мари. — Но не против них. А смысл — он не бывает подозрительным или неподозрительным. Он или есть, или его нет. Вот смысл жизни — он подозрительный или неподозрительный? Упоминание смысла жизни неожиданно успокоило русского. Наверное, он где-то прочитал, что такие слова могут знать только славяне и родственные им нации, но никак не члены НАТО. — Эх, молодёжь, — вздохнул майор, — вот доживёте до кризиса среднего возраста, тогда и поговорим о смысле жизни. И меланхолично обнял дубину. От нечего делать Мари подумала: «Кризис среднего возраста? Как это? Потеря цели в жизни? Депрессия? Как интересно! Надо попробовать!» Но попробовать она ничего не успела, потому что заснула. * * * — Так!.. — крикнул американец, врываясь в зал заседаний. — …Немедленно… — подхватил русский, отставший от американца на полживота. — …Посторонним… — рявкнул японец. — …Очистить… — продолжил итальянец, и далее понеслось из уст в уста, причём некоторые фразы полицейские скандировали хором: — …Помещение… для… проведения… следственных… мероприятий-приятий-ятий-тий-ий-й! Участники расследования сердито уставились друг на друга. — Персонал не смог очистить помещение от посторонних, — сообщил от дверей генерал Шастель. — Они, знаете ли, теперь очень тяжёлые, посторонние… точнее, пострадавшие. Не зал заседаний, а ВДНХ какое-то. Майор Образцов хмуро посмотрел на француза. Видимо, ему не понравилось, что Шастель знает про ВДНХ. А может, ему не понравилось сравнение с ВДНХ. И действительно, выставку достижений народного хозяйства напоминало разве только оригинальное дизайнерское украшение сцены в виде больших светящихся шаров. Сам же зал заседаний скорее походил на мастерскую очень самокритичного скульптора, который много лет пытался довести до совершенства скульптуру «Сидячий учёный получает внезапное и очень огорчительное известие». Три сотни вариантов сидячих учёных в разных стадиях приподнимания заполняли все кресла. И все три сотни учёных лиц с выражением разной степени изумления смотрели на председателя Интеркошмарпола в дверях. |