Онлайн книга «Черные банкиры»
|
– Да я думаю, рюмка никогда не повредит! – Вот и славно. Моисеев засуетился возле плиты, стал заваривать свежий чай. Александр выжидал момент, чтобы показать документы, но все оттягивал, не хотелось пока разочаровывать старика: мол, опять явился по делу, а не просто навестил. Чай с малиновым вареньем оказался замечательно вкусным. И рюмочка пришлась к месту. Тихий голос Моисеева был приятен Турецкому, это была добрая беседа двух друзей, давних и преданных. – Ты знаешь, что меня с постели подняло? Получил письмо от одного из своих близняшек-сыновей. – Что пишет? – Опять к себе зовет. А куда я поеду? Как мне привыкать к Израилю? Москва – моя единственная любовь, первая и последняя. Хотя иногда становится страшно: один в квартире, умру – никто и знать не будет… – Господи, ну что за мысли, Семен Семеныч! Лично для меня ты всегда самый необходимый и незаменимый человек. Пока не выйду на пенсию, буду бегать к тебе за консультациями. – Приятно слышать. Ну, а что у тебя на этот раз? – спросил лукаво. Турецкий рассмеялся и достал из кармана документы, касающиеся продажи нефти. Моисеев надел очки, долго читал, шевеля губами, наконец вынес заключение: – Решение правительства – это явная фальшивка. А вот постановление о квоте – похоже, вполне реальный документ. И подпись действительная. Вот так. – Спасибо, Семен Семеныч. Что бы я без тебя делал? – Ты спроси у владельца этого документа, он тебе скажет то же самое. Я уверен. – Владелец-то в бегах. Не могу его выловить. – Тебя этот Сорокин, что ли, расстраивает? Так ведь, Саша, казнокрадство в России всегда процветало. Это ведь наша национальная черта. – А как ты думаешь, можно привлечь Сорокина к ответственности? – Вряд ли. Он сошлется на фальшивое правительственное постановление. Судить можно только владельца этого документа. Как его фамилия? – Долгалев. – Вот-вот, ему можно припаять на полную катушку, если, конечно, он не вспомнит, где раздобыл эту фальшивку. А может, он сам ее сварганил? Теперь народ пошел ушлый. Любые деньги может напечатать, любой документ подделать. Что и говорить, в наше время работать было гораздо легче… Ты погоди бежать-то! Я даже и не рассмотрел тебя как следует! Эх, молодежь! Ну ладно, в следующий-то раз когда прикажешь ожидать? – Я еще забегу. Тебе от Славки горячий привет. Мы постараемся, может, до Нового года успеем тебя навестить. А ты, Семен Семеныч, ради Бога, не стесняйся, звони – домой, на работу. Я всегда рад тебя и слышать и помочь при нужде. Ну, побегу. Всю эту неделю приходил домой поздно, сегодня появлюсь пораньше. – Счастливый! Передавай привет жене, поцелуй дочку. – Спасибо, Семен Семеныч. Не болей, дорогой. Завтра позвоню. «Рафик» с оперативной группой уже стоял во дворе, когда подъехал на своем роскошном «форде» Грязнов. – Смотри, не опоздал, – заметил Турецкий. – Если правильно тебя вчера понял, ты наверняка одну птичку навестил? – Было дело. – Какие новости? – У станции метро «Новослободская» он видел Долгалева. Фото я ему показывал. Проезжая мимо, тот выскочил купить в киоске пачку сигарет. – Я знаю, что он появился в Москве, прослушка зафиксировала его разговор с женой. – Что-нибудь интересное? – Нет. Справился о здоровье, сказал, что очень занят, появится не скоро. Она сказала, что приезжала милиция, забрала его фотографию. Он тут же закруглился. – Догадывается, что его телефон прослушивается, поэтому ничего о себе и не сообщает. – Другое хуже: дома он теперь не появится. Наверняка узнал, что мы его и в офисе поджидали, – уверенно сказал Турецкий. – У этих богатеньких по нескольку квартир имеется. Так что выловить его будет совсем не просто. – А если по учету имущества попробовать поискать? – предложил Грязнов. – Ты же видел сам, что у него все на родственников оформлено. Ребята все в сборе? Поехали! – приказал Турецкий, садясь в машину Грязнова. «Рафик» вырулил за ними, влился в вереницу машин, исторгающих в морозное утро жаркое дыхание паров из выхлопных труб. Турецкий, Грязнов и группа оперативников отправились на обыск квартиры Козлова. Малоприятное это дело – рыться в чужих вещах… Жена Козлова, худощавая женщина с заметными дугами морщин у рта, открыла дверь, вздохнула, узнав о причине визита работников милиции. – Он уже около года с нами не живет. Иногда справляется о здоровье детей. Как-то звонил из Англии, хвастался, что стал лордом. Теперь, выходит, дети будут знатными людьми? Глупости все это, я так считаю. – Где он тут обычно работал? У него имеется кабинет? – поинтересовался Грязнов. – Какой кабинет? Двухкомнатная квартира на четверых. У него же большой загородный дом возле Молокова. Потом дача еще. На Ярославке. А здесь даже вещей его не осталось. Турецкий лишь кивал. Про дачу он знал. Это там хранил Пыхтин свои видеокассеты. – Вам известно, чем занимался ваш муж? – продолжал Грязнов. – Владельцем каких предприятий он является? – До поездки в Англию у него было кафе и заводик колбасных изделий. Но он все это продал, говорил, что завел какой-то бизнес за бугром. – Вы разведены с ним? – Пока нет. Мне, в сущности, все равно. А он, может, и поставил штамп, богатые люди все могут себе купить, в том числе и новый чистый паспорт. Но вы проходите, смотрите сами. Обыскивайте чего надо. Я вам платяной шкаф открою, но там только моя и детская одежда. Грязнов и Турецкий прошли в квартиру, огляделись. Обычная «хрущевка», тесная, обставленная дешевой мебелью. За столом сидел мальчик, что-то писал. – Я на больничном, – сказала женщина. – Был грипп, сегодня вот хочу закрыть больничный, конец четверти, в школе запарка. Так что простите, ищите себе, что хотите, а мне надо уходить. – От мужа не осталось никаких документов или бумаг? – Ах, это? Немного есть. В ящике письменного стола, взгляните. – Можно нам их с собой взять? – спросил Турецкий. – Берите, – равнодушно отозвалась женщина. Турецкий составил протокол добровольной выдачи документов. Один из оперативников собрал бумаги в саквояж. Турецкий обратил внимание на толстую записную книжку, взял ее, полистал, сунул себе в карман. Уже на улице сказал Грязнову: – Ты знаешь, чья это записная книжка? – Нет, откуда мне знать? – пожал плечами Вячеслав. – Акчурина. Понимаешь? – Полистай, что там? |