Онлайн книга «Заколдованный участок»
|
– Не шуми, Андрей Ильич. Поболтают и успокоятся. – А если нет? – А если нет – тоже хорошо. Пусть соревнуются. А мы потом возьмем и кого-нибудь в самом деле наградим. – Ну, знаешь!.. Ты мне этого не говорил, а я не слышал! 7 Юлюкин не говорил, Андрей Ильич не слышал, но другие слышали даже то, что не говорилось, и делали выводы. Вот пропалывают супруги Савичевы огород, и Савичева задумывается. – Работаем тут, крючимся, – говорит она, – а никто не видит. Да и тоже мне работа – прополка. А вот дом, например, покрасить или сарай перестроить – это сразу заметно. – Кому заметно? – Кому надо! Тут Савичева увидела Вадика (и, между прочим, с фотоаппаратом) и прикрикнула на мужа: – Да выпрямься ты, а то тебя не видно! Подумают – спишь где-нибудь пьяный! – С ума ты сходишь, я смотрю, – сказал Савичев, хоть и выпрямился. – Не схожу, а говорю по делу. Ты подумай, Андрей, пять тысяч – это же деньги! Оле бы послали! – Да вранье это все! Я у Шарова Льва Ильича спрашивал, говорит: ничего не знаю. – Так он тебе и скажет! Они, наверно, сначала решили, а потом сами испугались. Ничего, мы придем и скажем: вот вам дом перекрашенный, вот сарай почти новый, а вот вам от меня на мужа ни одной жалобы как от жены – пусть попробуют отвертятся! – Ты не выдумывай. Дом не перекрашенный еще. – Так перекрась! Краска у тебя третий год стоит, к свадьбе Олиной хотел, а она уже и замуж вышла, и уехала. Савичев вспомнил, что это правда, и сказал: – Ты, Татьян, на меня не дави. Я и сам собирался. – Да уж, дождешься от тебя! Как я с тобой живу столько лет, не понимаю! Эти слова Савичев слышал много раз и обычно даже не реагировал, но в этот раз нашел неожиданный ответ: – Учти, будешь на меня кричать – вылетим из конкурса. И многое в Анисовке совершалось в те дни под угрозой вылета из конкурса, которого, как мы помним, вовсе и нет. Некоторым пришлось очень трудно. 8 Некоторым пришлось очень трудно. Вот Николай Иванович Микишин, человек положительный, весь день работал и в мастерских, и по дому, устал, сел ужинать и ждет, что нальют для аппетита из заветной фляги, что стоит в сенях. Причем напиток безобидный, чуть крепче кваса, – брага. А ему не наливают. Всё на столе есть, а заветной кружки нет. – Мать! В чем дело? – позвал Микишин. – У нас кончилось, что ли? – Отдохнешь! – жестко сказала ему жена. – Люди вон все за ум взялись, Шура Курина говорит, во весь день никто за водкой не пришел. – Так я и думал: гонка на выживаемость. Придумали начальнички... Ладно, я же дома, никто не видит. Налей стаканчик. – Ты забыл, как у нас? Суриков вон через три двора живет, а когда он с похмелья, у нас в саду перегаром пахнет! Всё рядом, все на виду! – Я что, алкоголик, что ли? – обиделся Микишин. – Саша! Александра! – Коль, мне не жалко, но такущие деньги из-за стакана терять, ты подумай! Ты выпьешь, а за окном кто-нибудь подглядывает! – Вот жизнь! Прямо партизанское подполье какое-то... Микишин вышел из дома, обошел всё вокруг, проверяя, нет ли кого. Закрыл все ставни. Вернулся, сел опять за стол. – Ну вот, теперь как в бункере! Саш, не томи душу! Микишина пожала плечами, пошла в сени, отомкнула флягу, которую запирала собственным замочком, зачерпнула кружку, принесла. Микишин кашлянул, приготовился выпить, но тут послышался голос дочки Кати: – А я вот возьму и всё скажу! – Катерина, ты что? – возмутился Микишин. – Родного отца врагам сдать хочешь? Павлик Морозов в юбке! – Юбки у меня как раз нету! То есть старые все! И джинсы с вышивкой обещали! – Куплю. – Когда? – Завтра. – Вот завтра и выпьешь! Микишин плюнул с досадой. Отставил кружку. Принялся без аппетита хлебать суп. Голод потому что не тетка. Проницательные и умные (в меру житейского плоскоумия) люди давно поняли: любовь и голод правят миром. Кстати, о любви. 9 Кстати, о любви: на дворе уже ночь, а Мурзин опять не спит, ворочается. Ворчит: – Синицына-то права, Вера, мы фактически с тобой не живем. – И что теперь? – Не слышала, что ли? Конкурс объявили на правильную жизнь. Помолчав, Вера сказала: – Брешут. – Будто бы пять тысяч победитель получит... А какая это правильная жизнь, если муж с женой вместе не спят? – Прямо уж так и пять тысяч! – Я тебе говорю. Ты меня знаешь: я на дешевые приманки не покупаюсь. Вера опять помолчала и сказала с горечью: – Я, Саша, перестала тебе верить. Если бы ты бумагу написал, что не имеешь ко мне претензий в смысле раздела имущества. – Какая ты всё-таки... Будто тебе не надо... Кстати, а как мы докажем? Вадика, что ль, с фотоаппаратом приглашать? – Счастливую женщину, Саша, по глазам видно. – Так что ж мы!.. Мурзин мигом вскочил и направился к Вере. – Но бумагу всё-таки напиши! – послышался непреклонный голос в темноте. – Вот, ё!.. – Мурзин бросился к комоду искать ручку и бумагу. – Когда надо, сроду нет! Но все-таки нашел, торопливо написал. – Читать будешь? – На слово поверю. И мир воцарился в доме. 10 Мир воцарился не только в доме Мурзиных, но и во всей Анисовке. Вот Суриков и Клюев у ворот винзавода любезными жестами предлагают друг другу проехать. Вот Куропатов, привезя запасную бочку бензина, ловко грузит ящики и возит на склад. В каждом дворе Анисовки люди энергично шевелятся. И в садах. И на полях. Старик Ваучер и тот взялся за лопату: засыпал колдобину на проезжей части. А тут как раз очень удачно проходил Вадик с фотоаппаратом. – Эй, юный химик! – позвал Ваучер. – Иди сюда. Вадик подошел. – Сыми меня. Сколько себя помню, всегда тут канава была, все машины вязли, никому дела не было. А я засыпал. Между прочим, дело общественное. – А тебе будто и не надо? – Мне-то зачем? Машины у меня нет, а пешком я и так переберусь. Давай, зафиксируй. |