Онлайн книга «Закодированный»
|
– Не могу оценить: не помню, каким он был раньше. – Это верно. Ну, к примеру: что такое… – Кобеницын подумал, чем бы озадачить для начала. И выдал из своей области, но доступное и другим образованным людям: – Что такое экстраверт? – Человек, открытый отношениям с другими людьми. А интроверт, наоборот, закрытый человек, – легко и спокойно ответил Георгий. – Надо же, – покачала головой Татьяна. – Первый раз такие слова слышу. Интересно, а я-то кто? Кобеницын усмехнулся: – Сам о себе человек не всегда правильного мнения. Татьяна возразила: – А кто же тогда правильного? Я просто не пойму, как можно определить? Открытый – закрытый… А если я для одних открытая, а для других закрытая? – Это тонкости, мы о другом. И он продолжил беседу с Георгием. Довольно быстро выяснилось, что Георгий обладает кругозором намного шире среднего. Разбирается в политике, как внутренней, так и международной, в общественной жизни, в спорте. А также в литературе и искусстве – назвал имена художников Репина, Левитана и Дали и довольно много писателей из школьной программы и даже современных, о которых психиатр и слыхом не слыхивал. Он знал всё, о чем спрашивал Кобеницын, и явно мог бы сказать больше, если бы Кобеницын спросил, но врача ограничивал собственный кругозор, имевший ощутимые пределы из-за молодости и специализации, на которую он потратил годы учебы и практики. Тем не менее Кобеницын копнул вглубь, пытаясь понять, что Георгию известно лучше, что ему ближе, и, исходя из этого, определить приблизительно его профессию или род занятий. – В автомобилях разбираетесь? Карбюратор от инжектора отличите? – В общих чертах. – Финансы? – наугад спрашивал Кобеницын. – Сальдо, баланс, авизо, кредит, депозит, – перечислял он, сам не понимая значения половины слов. – Сомневаюсь. – Компьютеры? Софт, драйвера, инсталляция, утилиты, – пугал он Георгия терминами, которыми морочил его три дня назад юный и самоуверенный спец, вызванный для починки кобеницынского старенького компьютера и цедивший эти слова с убежденностью, что не знать их может только детсадовский малец (это Кобеницына, конечно, уязвило, вот он мимолетно и отыгрался на другом – впрочем, без злорадства). – Слышал что-то. Кобеницын спрашивал долго, составляя список и отмечая отрицательные ответы минусами, неопределенные галочками и более или менее утвердительные – крестиками. Все крестики оказались проставленными возле областей, которые, к сожалению, не позволяли идентифицировать профессиональную принадлежность Георгия, так как в этих областях каждый человек считает себя знатоком, то есть: политика (особенно внешняя), спорт, телевидение, здравоохранение. Георгий знал обо всем понемногу, но вразброс, отрывочно, без системы. – Между прочим, – сказала Татьяна, – он когда болел, он во сне на немецком языке свободно говорил. И на английском, кажется. – Так-так-так! – оживился Кобеницын. – А ну-ка, попробуйте! – Ихь хайсе… Штрассе… Шпацирен… – неуверенно сказал Георгий. – Так! А по-английски? – Ай хангри… Еллоу субмарин… – Во сне у тебя гораздо складнее получалось! – заметила Татьяна. – Объясню! – воскликнул Кобеницын торопливо, словно опасался, что объяснит кто-то другой. – Мы за свою жизнь получаем огромное количество информации, но она хранится в пассивной памяти! То есть мы не помним того, что знаем! – Как это? – не поняла Татьяна. – Очень просто. Вы какой язык в школе учили? – Немецкий. – Читаете, разговариваете? – Да ни черта. – Вот! Но вы же учили слова и целые тексты! – Само собой. Иначе как бы я четверку получила в аттестате? Я хоть и в деревне училась, но у нас школа самая большая в районе, учителя серьезные. – Следовательно, все эти слова и тексты в вас есть! Они заложены, но не работают. Известны случаи, когда человек под влиянием шока вдруг начинал абсолютно свободно говорить на том же немецком или английском языке! И никакой фантастики – просто из его пассивной памяти высвободилось то, что он знал! – А в футбол вот он играть вдруг начал, это как? – спросила Татьяна. – И хорошо? – Кобеницын совершенно не интересовался футболом, и события, связанные с триумфом и падением Гоши-футболиста, ему не были известны. – Очень хорошо. Это не по-немецки говорить, это же навыки иметь надо, правильно? – Да, – задумался Кобеницын. – С другой стороны, теоретически можно допустить, что любой, кто хоть раз смотрел футбол, может заиграть в него, как чемпион мира. Если ему внушить, что он чемпион. Известны случаи, когда под гипнозом люди на рояле начинали играть, хотя до этого только и знали про рояль, что клавиши черные и белые и что их много, – похвастался Кобеницын своим остроумием. – Но я ведь не под гипнозом, – напомнил Георгий. – Верно. У вас получается какой-то… синдром Феникса! – сделал открытие Кобеницын. – То есть попадаете в огонь – и заново возрождаетесь. Но не таким же, а новым. Сначала вы были совсем как ребенок, потом у вас был пубертатный период, переходный, а теперь вы явно взрослый человек! То есть вы за короткий период проходите все этапы человеческой жизни. – То есть он следующий раз может стариком очнуться? – спросила Татьяна. – Вряд ли. Но вы в любом случае, если что, сразу ко мне! Проводив пациента, Кобеницын начал делать записи в истории болезни. Он чувствовал возбуждение и подъем. «Синдром Феникса» – отличный термин, да и само явление достойно внимания, тут материала не на кандидатскую, а на докторскую может хватить – если найти еще два-три подобных случая. (Потом, дома, он перерыл ревниво все имеющиеся книги, отыскивая, не открыл ли кто уже это явление. И убедился – никто не открыл, он будет первым!) А Георгию и Татьяне опять, как в прошлый раз, встретилась на выходе Лидия. – Что-то вы зачастили! – сказала она вполне любезно и приветливо. – А я вот анализы сдаю, сахар в крови обнаружили. Что ж тут делать, значит, сладкая я женщина! – улыбнулась Лидия. И пошла дальше. – Я ее знал? – спросил Георгий. – Подруга моя. – Какая-то… Приторная какая-то женщина. – Да? А тебе нравилась. Георгий испуганно обернулся, Татьяна рассмеялась: – Да нет, ничего такого не было! 3 После поликлиники Георгий выразил желание пойти в милицию и подать заявление – в письменном или устном виде, как примут. – Не боишься? – спросила Татьяна. – Вдруг ты был вор, убийца, насильник? Тебя ищут – а ты сам явишься. |