Онлайн книга «Участок»
|
– А я знаю, что с ним? Сердце вроде работает... Хали-Гали приметил в сторонке бутылку с длинным узким горлышком, поднял ее и показал всем. – Сердце... Вот оно, наше сердце! Опился Саша. А этикетка иностранная, между прочим. Тут сквозь народ вежливо, но решительно протолкался подоспевший Кравцов. Взял бутылку, рассмотрел. – Коньяк. Французский. – Это на какие он шиши коньяк пьет? Ну-ка? – возник Дуганов, взял бутылку, понюхал. – Францухкий, ага! Местного производства! Самогонка это, товарищи! – и обратился тут же к Шарову: – Вот оно, Андрей Ильич, ваше попустительство! Спивается народ! – Не мели, Дуганов! – ответил Шаров. И громко сказал окружающим: – Я вас сколько предупреждал? Мы с братом к вам цивилизацию внедряем, газ проводим, телефоны даже у некоторых, а вы что делаете? Главное, я же вам вино предлагаю брать почти даром, за копейки! Вся Европа за обедом вино пьет – и живая, здоровая! А они дохнут, но самогон лакают! Многие усмехнулись. Покупать то, что можно взять даром, слишком уж нелепо. Пить вино за обедом еще смешнее: тогда ты после обеда не работник. Его ведь мало не выпьешь, оно же слабое. А главный юмор: как можно сравнить вино и самогон? Общее мнение выразил Хали-Гали: – Сколько себя помню, у нас его гнали, гонют и будут гнать! А Суриков добавил: – От нашего вина за обедом, Андрей Ильич, обедать не захочешь. Стошнит. – Молчал бы, Василий! – урезонил Шаров. – Зря тебя участковый помиловал! Тоже ведь загнешься! – Помиловал меня не он! – ответил Суриков. – А загнусь я от работы! – В этом и дело! – сказал Шаров с оттенком должного уважения. – Работаешь действительно как конь, но и пьешь как лошадь! Это же просто вредно! – Вы лучше разберитесь, кто его отравил! – сменил тему Суриков. – У него самогона своего не было, я точно знаю, как свидетель. – Соучастник, а не свидетель! – поправил Шаров. – Он с тобой пил. Твой самогон! Ты и виноват, получается! Суриков легко отбил нападки: – Ничего подобного! Во-первых, с моего не отравишься. Во-вторых, мы с ним давно не виделись. Я от него еще вчера вечером ушел. В-третьих, это бутылка не моя. Это он где-то у постороннего человека взял! И может, он не отравился? Может, он, как Витька Кузин из Дубков, захлебнулся? Ну-ка, юный химик, отойди! Суриков решительно отстранил Вадика, смело приоткрыл рот Мурзина и залез туда пальцем. – Ты еще по локоть засунь! – порекомендовал Хали-Гали. – Ну, что там? – Не мешай! Сейчас выковыряем! Сейчас продышишься, Саша, я с тобой! Ага, что-то подцепил! Дышать ему мешало! Шаров скомандовал: – Ну? Тяни уже, если подцепил! Что там? – Рвотные массы это называется, – сформулировал Вадик. Суриков заглянул в рот и с огорчением сказал: – Нет. Это язык... – Отойди тогда! – рассердился Вадик. – Народный лекарь нашелся! В это время подъехала машина «скорой помощи». 3 Подъехала машина «скорой помощи», из которой слышались почему-то женские стоны. Вышел врач, за ним выскочил встрепанный мужик с криком: – Это что ж такое? Жена рожает, а они крюки де– лают! Шофер меж тем тянул из машины носилки, а врач, приступив к осмотру Мурзина, сказал: – Не вопи, пожалуйста. Жена твоя и без нас родит, а человек без нас не помрет. То есть как раз помрет. Так. Берите-ка его – и в машину! – В какую машину? – заорал встрепанный мужик. – Куда? Там женщина рожает, а он мужчина! Но Мурзина уже положили на носилки и стали впихивать. Носилки не шли. Они ведь до этого стояли боком, а теперь не помешались. Тогда убрали носилки и кое-как уложили Мурзина без них, рядом с рожавшей женщиной. Она была в полубреду, повернула голову и, увидев рядом с собой синее незнакомое лицо мужчины, застонала еще громче. Застонал и временно очнувшийся Мурзин. – Ой! – кричала женщина. – А-а-а! – сипло выдавил Мурзин. – Ой! – опять вскрикнула женщина. – А-а-а! – тут же ответил Мурзин. – Да что ж ты, паразит, дразнишься? – закричала женщина. – Не дразнится он, Катя, он тоже больной! – успокоил ее встрепанный муж. – Ты уж потерпи! А Шаров ободрял население: – Ничего! Сейчас ему в больнице желудок промоют – и все будет в порядке! – Не уверен, – возразил врач. – В Глебовке на прошлой неделе не спасли человека. А Кравцов был озабочен долгом. – Надо обязательно узнать, что он пил. Может, у других то же самое есть? Шаров предложил: – Я сейчас в город еду – в больницу, между прочим, к брату. Давай со мной, там у врачей и узнаешь все. Кравцов согласился. Еще и потому, что у него в городе были тоже кое-какие дела. Однако чтобы не откладывать расследование, он дал Вадику поручение узнать, нет ли у кого такой же отравы. Суриков, садясь в машину, поддразнил фельдшера: – Добровольная помощь милиции? – А кто месяц назад чуть концы не отдал? Не ты? – тут же напомнил ему Вадик. – Концы! Ты в это не лезь! Твое дело таблетки давать от живота, от сердца. От болезни, короче. – А это – не болезнь? – Нет. Я по телевизору четко слышал, – поднял палец Суриков, – социальная язва! Шарову показалось досадно, что важный разговор обходится без него. Высунувшись из «уазика», он произнес короткую речь: – Пора уже что-то делать! Наказать одного-другого – третьему неповадно будет! А то никакой же на вас надежды нет! И аппараты все изыму! А кто не поймет – будем судить, честное слово! Со строгостью закона за бытовое отравление! Вот так! Речь выслушали внимательно, но без должного сочувствия, некоторые даже с тайной враждебностью. «Скорая помощь» и «уазик» уехали, а люди постояли еще, потолковали, обсуждая событие, осмотрели траву, на которой лежал Мурзин, и разбрелись по своим делам. 4 Все разбрелись по своим делам, а Вадик не медля приступил к расследованию. Он отнес коньячную бутылку в медпункт и проанализировал остатки. Основой был самогон, легко распознавался этиловый спирт (С2Н5ОН) и сивушные масла. Но содержалось там значительное количество и С2Н3ОН, он же метиловый спирт, он же карбинол, он же метанол. Заглянув в одну из энциклопедий, Вадик узнал, что всего-навсего сорока граммов этого вещества достаточно, чтобы человек умер. Нашлись в жидкости, кроме этого, следы кадмия, сурьмы, кремния, натрия, марганца и железа, не считая соединений, которых Вадик из-за отсутствия нужных реагентов не сумел определить. |