Онлайн книга «Приключения майора Звягина»
|
Мягко стукнули двери, народ повалил, несостоявшееся происшествие осталось практически незамеченным. – Дядя Степа в этот раз утопающего спас, – мрачно похвалил себя Звягин. – Свинья ты, братец. Нагорело бы дежурной по перрону, машинисту – а чем они виноваты? И ты не представляешь, видно, как омерзительно выглядело бы то, что отскребали от рельсов. А? – Откуда вы взялись… – выдавилось с мукой. Звягин оценил бледность, дрожь рук, зрачок во весь глаз. – Надень шапку. Ну, что стряслось, парень? Пошли, пошли… 2. Вот так встречается волшебник Декабрьский вечер резанул морозом – ресницы смерзлись; зима накатила ранняя, лютая, звенящая. Ленинград застыл в ледяном свете фонарей. Мерзлым дробным стуком отдавались шаги торопливых прохожих. – Как тебя зовут? – Ларион. – А проще? – Ларик… Проблема поговорить по душам упирается во множество проблем. Это проблема времени: где взять его столько, чтоб никуда не торопиться. Проблема настроения: стрессовый, издергивающий ритм большого города отнюдь не способствует откровенной беседе. Проблема собеседника: не каждый в наше стремительное время терпеливо вникнет в твои беды. И далеко не в последнюю очередь это проблема места: вечерние кафе переполнены и суетны, в общежитиях бдят вахтеры и шляются знакомые, а дома ждет жена, укладываются спать дети, и соседи снизу стучат по трубе отопления, если вы топаете или гоняете музыку. Правда, Ленинград, как ни один другой город в мире, располагает к задумчивым прогулкам по набережным и паркам, стреловидным перспективам центра и тихим переулкам Петроградской стороны… Но только не при минус сорока. – Куда мы? – Фотографироваться… Звягин увлек Ларика мимо заиндевелой колоннады Казанского собора в темную дугообразную траншею улицы Плеханова. Под обшарпанной аркой погремел в дверь, обитую жестью. – Леонид Борисович? – Фотограф вытер пальцы о полотенце, перепоясывающее водолазный свитер. – Вам снимок? Или помещение? – Или. Ненадолго. Как твой радикулит? – Он сам по себе, я сам по себе – мирное сосуществование. Посидите пока, я последние сниму с глянцевателя. Он воткнул кипятильник в розетку, не без некоторого изящества расположил чашки и печенье на колченогом столике. – Ключи? – спросил Звягин, располагаясь в креслице, явно скучающем по родимой свалке. – Бросите в почтовый ящик рядом с дверью, как обычно. – Вынул из лотка отскочившие с зеркального барабана фотографии, натянул полушубок, пожелал здравствовать и удалился. В мятом кофейнике забурлила вода. Алые спирали электропечки волнами струили теплый воздух. Мягкие тени залегли по углам. Звягин молчал, настраиваясь на волну собеседника, словно радиоприемник на дальнюю станцию: профессионализм хороших врачей и журналистов, умеющих чувствовать другого человека. Молчание Ларика носило иную тональность: погруженный в себя, он пассивно соглашался, чтоб его хоть чем-то на время отвлекли от душевной боли. – Это сделать никогда не поздно… – проговорил, наконец, Звягин. – И беда в том, что этим ничего не изменишь и ничего никому не докажешь… – Я не хочу никому ничего доказывать… – не сразу отозвался Ларик. – Устал?.. Выдох: – Устал… Горячий чай обжег, чашка грела руки. – Без нее никак?.. – Без нее незачем. – Она того стоит? – «Не потому, что без нее светло, а потому, что с ней не надо света». – И нет надежды?.. Ларик застыл, медленно погружаясь в свою боль и так же медленно возвращаясь к действительности. – Кто вы? – Дед-Мороз. – Подарки делаете? – слабо, невесело улыбнулся. – Такая работа. – Что дарите? Жизнь, да? Зря… – Уж кому чего надо. – Что человеку действительно надо – того ему никто не подарит, – вздохнул Ларик с наивной многозначительностью юности. – Подарит. Раз в жизни случается несбыточное. Один шанс из миллиона. Тебе выпало исключение, – тяжелым голосом сказал Звягин. Ситуация вышла за пределы обычной. Сбивчивый взгляд Ларика фиксировал рубленое лицо, тонкий излом рта: странная сила угадывалась за вальяжной позой, сокрушительная воля – за мерной интонацией. – Итак, ты встретил волшебника. Звягин вынес из задней комнатки небольшой аквариум. За зеленоватым стеклом пошевеливала шелковистыми раскидистыми плавниками золотая рыбка. – Она может выполнить только одно желание в год. Будущий – твой. Заказывай. Ларик оцепенело уставился в выпученные глазки рыбки. Колкое тепло разлилось под ложечкой, толкнулось в мозг, в дрогнувшие пальцы. Ткань действительности распалась на миг, сказочное сияние качнулось в захламленном подвальчике… Звягин подхватил его, тряхнул легонько: – Ну! Решайся. Падающая звезда, счастливый номер на билете, поезд по виадуку над головой, сесть между двумя тезками: «Загадай – желание – загадай – желание загадай – сбудется, сбудется, сбудется!» А!.. – Хочу, чтобы ОНА меня любила, – с огромной убеждающей силой прошептал Ларик. Рыбка вильнула хвостом-вуалью и отвернулась. – Хорошо, – сказал Звягин и отнес аквариум. – Сделка состоялась, – сказал он. – Каковы условия? – спросил Ларик тем тоном на грани шутки и серьезности, который в неуверенности допускает возможность и того, и другого. – Я продаю вам свою душу, расписываюсь кровью, иду к вам в рабство? – Крови не люблю, – поморщился Звягин. – Мне ее и на работе хватает. А насчет души и рабства… Твое желание будет выполнено. Но ты станешь делать все, что я тебе прикажу. – Что именно? – Все! Не бойся – вреда никому не причиним. Согласен? Ларик не столько колебался, сколько укреплял в себе желание поверить происходящему. – Да! Звягин аккуратно вырвал лист из блокнота, раскрыл старомодное золотое перо: – Пиши. «Я, такой-то, тринадцатого числа месяца декабря сего года тысяча девятьсот восемьдесят шестого, будучи в здравом уме и твердой памяти, отдаю тело свое и душу в полное распоряжение хранителя сего, именующего себя доктором Звягиным, от настоящего часа и до того, как он в обмен на полученное дарует мне навечно любовь… – пиши ее имя и фамилию, – диктовал Звягин, – взяв с меня клятву, что я сохраню верность ей до гроба, и да будет воля его для меня священна». Число, подпись. |