Книга Лорд и своевольная модистка, страница 46 – Луиза Аллен

— Прошу, не надо больше. Должно быть, для вас это очень больно. — Нелл чувствовала себя ужасно. Ее бестактные вопросы задели мисс Прайс за живое.

Диана покачала головой, словно отгоняя мрачные мысли, посмотрела на Нелл и как будто на что-то решилась.

— Отца разорил карточный шулер. Он был так молод и так невинен с виду… Отец и понятия не имел, насколько он опасен. К утру он потерял и дом, и деньги… все. Папа так и не оправился, его здоровье пошатнулось. Слава богу, мама не дожила до того страшного дня. Отец переехал на север и устроился на работу. Каким-то образом ему удалось не попасть в долговую тюрьму, но у меня не осталось другого выхода — пришлось искать себе место.

— Мне очень жаль, — тепло произнесла Нелл. — И я так рада, что вам удалось устроиться сюда!

— У нас с вами есть нечто общее, — заметила Диана, не сводя взгляда е лица Нелл. — Нас обеих погубил слабый молодой человек. Вы могли бы не оказаться в том ужасном положении, если бы ваш брат вас не бросил!

— О нет! Натан нас не бросил, я уверена. — Огорченная Нелл встала на ноги и заходила по комнате. — Не знаю, что с ним случилось, — и боюсь худшего — и все же… я бы наверняка почувствовала, если бы мой брат умер? Он связался с дурной компанией, вот и все, что мне известно. Откуда-то у него брались деньги — они появлялись нерегулярно, но их было явно больше, чем от случайных заработков… Он не говорил нам, откуда у него деньги, но, когда я стала расспрашивать, поклялся, что не украл их.

Диана Прайс фыркнула, изрядно удивив Нелл. Затем мисс Прайс поднялась, взяла книгу и носовой платок и слабо улыбнулась Нелл:

— Вы мне нравитесь, мисс… Уордейл. Несмотря ни на что.

За ней закрылась дверь, и озадаченная, ошеломленная Нелл осталась одна.

Нелл наблюдала за Маркусом во время ужина. Он о чем-то думал — но вряд ли о ней. Когда леди Нарборо встала после ужина, Маркус словно очнулся и поспешно вскочил.

— Нелл, Хэл, отец… я хотел бы кое-что обсудить с вами. Мама, можешь ли ты одолжить нам Нелл на полчаса?

— Если она не возражает против вашего портвейна, — с улыбкой ответила мать.

— Спасибо. Уотсон, больше нам ничего не нужно. — Граф стал ждать, пока все выйдут. — Дорогая, не хотите миндального ликера?

— А можно мне попробовать портвейн? — попросила Нелл. — Я никогда его не пила.

Комната внезапно показалась ей очень мужской: убрали серебро и фарфор, сняли белые скатерти, остались лишь бокалы, графины да ваза с орехами.

— Я все старался вспомнить, — начал Маркус, щелкая орехи пальцами, пока отец наливал ей в бокал рубиновую жидкость. — Мне было девять лет, я был мал, и никто не обращал на меня внимания, но все же я был уже достаточно большой и всегда мог улизнуть из детской, если взрослые говорили о чем-то важном. Кажется, я прятался за шторами в эркере.

— Я рассказал тебе обо всем, что случилось, — нахмурившись, возразил граф. — И твои детские воспоминания ничего не могут прибавить к той печальной истории.

— Но я вспомнил кое-что, о чем раньше ни разу не упоминали. Во всяком случае, при мне. Понимаю, мои слова прозвучат… нелепо, но не говорилось ли между вами о каком-то цыганском проклятии? Я что-то смутно припоминаю…

Лорд Нарборо со стуком поставил бокал на стол.

— Какая чушь!

— В нашем лесу часто бывают цыгане, и вдруг они исчезли. Смуглый незнакомец, которого боится Нелл, может быть цыганом!

Нелл переводила взгляд с отца на сына и обратно. Хэл недоверчиво улыбался; графу стало явно не по себе. Маркус поймал ее взгляд и посмотрел на нее, ведя безмолвный разговор, который она не могла — не смела — понять.

— Кажется, что-то такое было, — произнес лорд Нарборо спустя какое-то время. — Кит Хебден… лорд Фрамлингем… взял в любовницы цыганку и прижил с ней сына. Решив, что Аманда, его жена, бесплодна, он взял ребенка домой и заставил ее воспитывать его.

— Как бестактно, — заметил Хэл.

— Жестоко, — возразил Маркус. — Все равно что доказать, что он-то способен производить на свет детей, а в том, что у них нет детей, виновата его жена.

— Бедный малыш, — посетовала Нелл. — Пешка в игре отца!

— Сначала все шло хорошо. Леди Фрамлингем полюбила мальчика и воспитывала его как своего. И как часто бывает, как только в доме появляется младенец, она вдруг тоже забеременела. Когда ее мужа убили, у нее уже были дочь и сын и она ждала третьего ребенка. Его она потеряла… а вскоре после трагедии погиб и ее родной сын.

— Наверное, дитя любви должно было утешить ее, — с надеждой произнесла Нелл, вспомнив, что Аманда Хебден, леди Фрамлингем, была любовницей ее отца. Как все чудовищно запуталось!

— Недолго. После убийства Аманда не могла даже одеться самостоятельно, не говоря уже о том, чтобы присматривать за детьми. Приехали ее родственники и забрали ее — а ребенка отослали прочь.

— Назад, к матери-цыганке?

— Нет, в какой-то приют на севере… Кажется, в Йоркшире.

— Какой ужас! — воскликнула Нелл.

— Они были возмущены тем, что Хебден навязал Аманде своего ублюдка, и не слушали ее уверений в том, что она любит его. Потом явилась его настоящая мать. Ее возлюбленный погиб, ребенок пропал. И тогда цыганка прокляла нас всех — Хебденов за то, что они ее предали, Уордейлов за смерть любовника, меня — за то, что мне не удалось ничему помешать, за то, что и я, как она заявила, был с ними в сговоре. — Граф отпил вина. — Она была красавица. Дикая, пылкая — и совершенно вне себя от горя.

— Что с ней сталось? — спросила Нелл.

— Она покончила с собой, запечатав проклятие собственной кровью. Цыгане считают, что такое проклятие обладает небывалой силой.

— Так вот почему мама боялась цыган! — вдруг вспомнила Нелл. — Она перебегала на другую сторону, едва завидев безобидного торговца прищепками или старуху с нитками…

— Но она умерла, а цыгане скитаются в нашем лесу давным-давно и не делают нам ничего плохого! — возразил Хэл.

— А ребенок? — спросил Маркус. — Что сталось с ребенком?

— Возможно, о нем знает Вериан. — Лорд Нарборо наполнил свой бокал и придвинул графин к старшему сыну. — Сегодня утром я получил письмо — оно шло два дня; в такую погоду почту доставляют очень скверно. Он приедет завтра и привезет бумаги, которые имеют отношение к тому старому делу. — Нелл застыла, граф вдруг взглянул на нее. — Извините, моя милая. Мои рассказы, должно быть, очень болезненны для вас.

— Я лишь хочу узнать правду и чтобы нас перестали преследовать, — сказала она, допивая остатки портвейна. В животе разлилось приятное тепло. — Сколько горя, сколько трагедий — и все переплетены! Бедная женщина, бедный ребенок. — Она вздрогнула, стараясь представить, до каких глубин отчаяния дошла цыганка — любовница Хебдена.

— Завтра мы узнаем больше, — сказал Маркус. — А теперь давайте присоединимся к остальным и поговорим о чем-нибудь более веселом.