Онлайн книга «Черный цвет боли»
Нас погнали на катер. Он не настолько велик, чтобы комфортно могли разместиться четыре женщины и трое дюжих мужиков. Любая волна покруче отправит нас на корм рыбам. Кроме того, внизу явно какие-то запасы, потому нас оставили на палубе. Холодно, темно, страшно. Один плюс – рты освободили и руки тоже. Мы сидели, сбившись в кучу, потому что так теплей, даже Вилте прижалась к моему боку. Куда нас везут? Позвонить бы, может, смогут перехватить по пути? Но мой телефон остался валяться в коридоре того зала… Если бы я только знала, что меня ни разу даже не обыщут!.. Но за столько времени телефон уже сто раз сел, а там, где нас держали, сигнала явно не было. * * * И снова та же картина: когда утром полиция явилась по очередному адресу, там остались только следы пребывания многих людей. А еще страшные свидетельства того, что творилось в подвалах: окровавленные тряпки, распятия, масса приспособлений самого садистского толка, настоящая пыточная. Группу Дага вызвали туда рано утром, только увидев, что творится внутри, они поняли, что снова опоздали на несколько часов. – Они опережают нас на шаг, знают все, если способны убить и уйти перед самым нашим приходом. Это, несомненно, была база той самой банды, некоторые приспособления для пыток точно такие, как мелькали в ролике. Фрида схватилась за горло: – Даг, если Линдберг попала в этот кошмар, я никогда себе не прощу. – Почему? – Да потому что не нужно было давать ей фотографии. – Это не твоя вина, на встречу с Маргит, не предупредив ни тебя ни меня, она пошла самостоятельно, этого ты ей не поручала. Справедливо, но мучений Фриды не облегчило. Но это оказались не все сюрпризы и находки. В одной из дальних каморок лежал труп женщины – страшно бледной, измученной, умершей явно от внутреннего кровотечения. Труп забрали эксперты… У Фриды отлегло от сердца, когда она поняла, что это не Линн. Эксперты провели вскрытие, сняли отпечатки пальцев и предоставили результаты быстро. Результаты, которые заставили Бергмана срочно собрать группу Вангера. Даг озвучивал страшные находки и выводы экспертизы, с трудом разжимая зубы: – Это база банды. Здание частично используется под склад, а в подвале проходили пытки и съемки роликов. Улик больше чем достаточно, как и отпечатков пальцев наших старых знакомых. Эксперты проверили, нашли массу совпадений отпечатков и Улофа Микаэльссона, и Анны Свенссон, и Леннарта Викстрёма, и Маргит Стринберг, и Ханса Лейна, который тоже давно в розыске… Труп тоже опознан, это Анна Свенссон, она же Паула Якобс, умерла от внутреннего кровотечения, вызванного ранением легкого. Агнесс сказала, что, окажи ей помощь сразу, могла бы выжить. Фриду почему-то задело то, что Вангер назвал патологоанатома по имени. – Одна есть, – усмехнулся Бергман. – Перестреляли бы они, к черту, друг друга! Даг сокрушенно покачал головой: – Судя по всему, это ее ранили, когда пытались остановить фургон. Группа крови совпадает с кровью на асфальте и в машине, которую преступники угнали. Хуже всего, что там держали несколько девушек, их увезли незадолго до нашего появления, куда – неизвестно. Их долго держать живыми не будут – опасно, а мы не представляем, ни куда увезли, ни сколько у нас времени. Снова и снова проверять, опрашивать, осматривать, прекрасно понимая, что каждая минута для кого-то может стать последней. Бергман поинтересовался у Эка: – А про отпечатки откуда известно? – Каждый из них хоть раз как-то побывал в полиции, отсюда отпечатки. Программа хорошая, удобно пользоваться, эксперты не нахвалят. Фрида зябко поежилась: – Немало насмотрелась за время практики, да и потом, но такого… Даже я не могла представить, что в Стокгольме такое возможно. Стоит дом, пусть даже склад, а в подвале пытают, кромсают, жгут, клеймят живых людей! Неужели никто никогда не замечал странностей? – А каких? К складу приезжает фургон? После совещания Фрида с Вангером решили пройтись пешком. Вышли на набережную и молча топали почти до самой Ратуши. Только там Фриду все же прорвало: – Смотри, вокруг кипит жизнь. Стокгольм красивый город, столько прекрасных людей… Как рядом с такими могут жить эти монстры? Ведь они не сидят в своих подвалах, выходят в те же магазины, кафе, даже погулять, как мы. Как отличить одних от других, невозможно же подозревать всех? Но и забыть о существовании этих уродов тоже нельзя. Даг долго стоял, глядя на Седермальм на другой стороне, потом вздохнул: – Когда-то я много размышлял над природой человеческой жестокости, над тем, почему одни становятся преступниками, а другие святыми. Мне кажется, у людей плохого и хорошего изначально поровну, но одни позволяют брать верх черному, другие – белому. На счастье человечества, ни то ни другое окончательно верх не берет. – Даг, что ты радуешься невозможности превосходства черного, я понимаю, но почему белое нет? – Земля не рай, если бы подавляющее большинство было святыми, всего несколько монстров могли бы просто загнать этих святых в резервации и взять власть над миром в свои руки. – Святые не обязательно беспомощные. – Нет, но белые и пушистые обычно верят в исключительную порядочность и незлобивость всех остальных, а это ошибка. Нет, это хорошо, что люди разные… А для борьбы с монстрами есть мы, не белые и не пушистые, очень даже грешные, потому у меня рука не дрогнет пристрелить мерзавца, который выжигал тавро на человеческом теле. – Все равно как-то не верится, что за вот этими мирными фасадами кроется такое… – Во-первых, не за всеми, а только за некоторыми, и их немного. Во-вторых, такое зло, прикрытое благополучной, мирной жизнью, самое страшное именно из-за фасада. Но мы справимся. – Даг, ты только не думай, что все, кто занимается БДСМ, монстры. Даже не так, те, кто им занимается, как раз не монстры, потому что в Теме все сугубо добровольно и безопасность на первом месте. Все, что за этими пределами, одновременно за пределами самой Темы. Топ никогда не исполосует свою сабу так, чтобы у нее полосами слезла кожа на спине. Все зверства вне Темы. – Ты так заступаешься за бэдээсэмщиков, что завидно становится. – Просто не хочу, чтобы нормальных людей из Темы смешивали с этими уродами. – Но выросли-то они из БДСМ? – Нет, нельзя же любого, кто взял в руки плеть, считать причастным к Теме. – Все равно это извращение, Фрида. Любое причинение боли, даже с согласия жертвы, есть извращение. – Это потому, что ты никогда не был в Теме… Пока на себе не испытаешь, не поймешь, что иногда боль становится просто искуплением, освобождением чего-то внутри. |