Онлайн книга «Сотник и басурманский царь»
|
А сам Разин примолк. На казака смотрит пристально, и что в тех глазах таинственных – не понять, не прочитать. Одним движением руки призрачной заткнул он фонтан старушке и к сотнику обернулся. – А ты добрый казак. Настоящий, весь в деда пошёл, кровь-то не обманешь. Что ж, братка! Коли обещался тебе помочь, так назад пятиться не стану. Раз ты так решил, бери мою шашку заветную – кавказскую, с персидского похода за зипунами привезённую! Один миг, и возник перед сотником кавказский клинок, красоты поразительной. Рукоять из дерева ореха, сама серебром да каменьями зелёными изукрашена, ножны белой кожей обтянуты, и по ним серебро кованое с чернью да самоцветы в петушиный глаз величиной! – Проверь, по руке ли будет? Потянул сотник рукоять и выплыл к нему из ножон клинок остроты невиданной, широкий в доле, толстый в обухе, у эфеса орнамент растительный, упругость, баланс, отвес – тоже выше всяких похвал! – Богатая вещь. Такую только генералу носить впору, не простому казаку. Но за подарок благодарствую! Небось не посрамлю… Поклонился сотник низко в пояс старому атаману. И Разин Степан казаку поклоном ответил, не погнушался. Опосля чего к Бабе-яге обернуться не преминул, на минуточку… – Так вот что я тебе сказать-то хотел, бабуленька… Ежели ещё хоть раз меня вот так потревожишь, я тя утоплю, как ту княжну из популярной песни! Кивни, ежели усекла. – Усекла, милай! Чё ж тут не усечь-то? – присела в реверансе Яга, а сама сквозь кривые зубы цедит: – Ну вот и подсуропила ты мне, подруга Зосюшка! Фигу тебе теперича, а не… Запрокинула она голову да и самолично допила, чего там, в бутылочке, оставалось. Каменная баба только лицо обиженное скроить успела, но Яга и не поперхнулась ни разу! А призрак Степана Разина в нарастающем рассвете растворился. Видать, к себе под землю ушёл, а может, и на небо, кто их знает, где они обитаются. Главное дело, на зов явился, своему соплеменнику помог, за то ему до сих пор честь и хвала… Сотник с новой шашкой, как ребёнок с новой игрушкой, душой поёт, а ноги сами в пляс идут. То покрутит её, то почти в колесо согнёт, то ветку срубит, то деревце тонкое. Уж через пару минут в раж вошёл, начал с разбегу да на две руки дубы толстенные валять. И ведь на что дивный клинок – дерево срубает чистенько, хоть полируй да за стол садись! Сотник даже разочек с осторожностью по каменюке брошенной полоснул – разрезало камень, словно кусок масла. – Вот уж спасибо тебе, добрый атаман Степан Тимофеевич, – не постеснялся лишний раз поклониться казак. – Редкой силы вещь ты мне передал, с таким клинком на любого врага идти не страшно. Эх, коня моего верного здесь нет, но я эти морды басурманские и пешим строем догоню. Уж не сомневайтесь: соскучиться не успеете и долго ждать не заставлю… – Выговорился, казачок? – мрачно уточнила Яга. – Ну вот и ладушки. А теперь пойдём ко мне в избу, по ночи не отпущу. Переночуешь, и с утречка свободен! – Э-э, может, я на чердаке где-нибудь, а то… – Не боись, приставать не буду… Искуситель в лампасах! Пошли, пошли, а то мой радикулит сырости не любит… А той же ноченькой, да на другом краю леса, у шатра ведьминого, басурмане спят. Ну, кроме часовых, конечно, те уже бдительны. Раз одного стражника плетьми выдрали, так уж и остальные ума-разума поднабрались, следят за связанными девушками, глаз не смыкая. А пленницы и не спят, сердца тревогой полны, песню поют, друг дружку в печали поддерживают… Вот скрылось солнце за горою, Стоит казачка у ворот. И слёзы горькие рекою, Платочком утираясь, льёт. И слёзы горькие рекою, Платочком утираясь, льёт… О чём, о чём, казачка плачешь? О чём, казачка, слёзы льёшь? Судьбину не переиначишь И вспять её не повернёшь. Судьбину не переиначишь И вспять её не повернёшь… А в шатре своём парчовом ведьма задумчивая взад-вперед ходит, территорию шагами мерит, к песне прислушивается, амулет на груди поглаживает да губы кусает в раздражении. Чует, что не всё так легко даётся, что посторонние персонажи в её планы ворвались и, что к чему теперь приведёт, куда кривая вывезет, чёрт его знает. Вроде и чёткий план, продуманный, да всё ж таки опасливо как-то… Вспомнила Агата про чертей, в уме один и один сложила, решилась рискнуть ещё разочек и пальцами щёлкнула. В один миг черти в себя пришли, окаменелость мышечная с них спала, словно судорога. Выдохнули оба, потянулись с превеликим счастием… – Хозяйка, я… – Мадам, мы… – Так, цыц оба! – Да мы только хотели сказать «спасибо», – протёр пятачок Хряк. – Нет, это я хотел сказать «спасибо»! – оттолкнул его тощий чёрт. – А он грубый, вульгарный, от него слова вежливого не дождёшься… – Чё? Чё ты сказал? Кто грубый? Ах ты, коровья лепёшка, да я тебя за такие слова сейчас урою, я тебя в прибрежном иле закопаю, я тебе такие причиндалы оторву, что… – Кому сказано, цыц?! – не выдержав, громко рявкнула ведьма. – Опять же заколдую идиотов, раз ничему жизнь не учит… Черти мгновенно прекратили споры, заткнулись дружненько и морды послушные в сторону хозяйки своей вытянули. – С полным нашим вниманием! – Значит, так, – отвернулась ведьма, устало массируя виски. – Берёте вон ту книгу. Не эту! Вон ту, что в корзинке. Осторожно берёте! И несёте её к вашей старой знакомой… – К кому, простите? – Нет у нас тут старых знакомых! – Точняк, мадам, никого старее вас нет… – К Бабе-яге, кретины! – вновь зарычала ведьма, и до чертей дошло! Пали они на колени оба да как заверещат на весь шатёр: – К кому, мадам? К Бабе-яге?! Она очень неприятная особа, честное слово… – Хряк правду говорит! Может, не стоит ей ваши книги отдавать? – Факт! Она их и читать-то не станет… – А нас убьёт! Зажарит и съест! – Наум прав! Вы же знаете, какая у неё слава, чуть что – на лопату и в печь! – А мы вас любим! Не надо нас к Бабе-яге, пожалуйста, а? Вытаращилась на них изумлённо Агата Саломейская, типа бунт на корабле?! В одно едино мгновение исказилось лицо её прекрасное такой лютой злобою, что приятели рогатые быстренько опомнились. Улыбнулись заискивающе, корзинку с книгой в четыре руки приподняли, тон сменили, более не нарываются… – К Бабе-яге? А-а, понятно. Ноль проблем, мадам! – К ней отнесём! Как прикажете! Уже скорость набираем… – Делов-то на раз-два! Разрешите метнуться исполнять?! Развернулась к ним ведьма спиной, руки на груди скрестила. Сама себя физически удерживает, чтоб не придушить обоих болтунов. |