Книга Обнаженная жара, страница 50 – Ричард Касл

— Не ищи смысла, Тэрри. Кодекс велит не доносить, и не важно о чем.

— Чей кодекс? Не похоже, чтобы у семьи Падильи имелись преступные связи.

— Этого и не нужно. Это заложено в культуре. Даже если тебя не убьют за донос, он тебя принижает. Никто не хочет быть подлым доносчиком — таково правило.

— Тогда на что мы надеемся?

— Не знаю, — пожал плечами Каньеро. — Может, на исключение?

Черный фургон дважды просигналил, подъехав к дверям похоронного бюро. Оба детектива взглянули на часы. Они знали, что тело Эстебана Падильи выдадут из полицейского морга в восемь утра. Сейчас была четверть девятого, и они молча наблюдали, как металлическая шторная дверь поднялась и двое служителей вышли, чтобы принять темный мешок с телом убитого.

Почти ровно в девять подъехала и остановилась рядом белая «хонда» девяносто восьмого года.

— Пошли, — встрепенулся Таррелл. И выругался, узнав в водителе необщительного кузена, с которым они имели дело прошлым вечером. Когда тот скрылся за дверью, Таррелл буркнул: — Вот тебе и исключение!

Они молча просидели еще десять минут, никого больше не дождались, и Таррелл завел мотор.

— И я подумал о том же, — промолвил его напарник, когда «тараканья тачка» выехала на улицу.

На их стук в доме на Восточной 115-й никто не отвечал. Детективы уже собрались уходить, когда из-за двери по-испански спросили: «Кто там?» Каньеро представился и поинтересовался, нельзя ли с кем-нибудь поговорить. После продолжительной паузы зазвенела цепочка, лязгнул засов, дверь приоткрылась, и мальчик-подросток попросил их показать значки.

Пабло Падилья провел детективов в гостиную. Насколько они понимали, дело было не в гостеприимстве, а в нежелании, чтобы они мелькали на улице перед домом. Каньеро подумал, что закон «не донеси» должен основываться на солидарности, но такой взгляд, как у этого мальчика, он видел у жертв террористов или запуганных бандой мирных жителей из вестернов с Клинтом Иствудом.

Каньеро, которому приходилось вести беседу, потому что только он знал испанский, решил начать помягче:

— Сочувствую вашей потере.

— Вы нашли того, кто убил дядю? — отозвался мальчик.

— Мы работаем, Пабло. Потому и пришли сюда. Чтобы найти того, кто это сделал, арестовать и запихнуть его куда подальше. — Детектив хотел подчеркнуть, что убийца не останется на улице и не сможет отомстить тем, кто помогал полиции.

Подросток поразмыслил над его словами и оценивающе посмотрел на копов. Каньеро заметил, что Таррелл, хоть и держался на заднем плане, внимательно прислушивался и наблюдал. Кажется, напарника особенно заинтересовали многочисленные чехлы для одежды, висевшие на двери. Мальчик тоже заметил его взгляд.

— Это мой новый костюм. Для похорон. — Голос, хоть и срывался, звучал гордо.

Заметив слезы в глазах мальчика, Каньеро поклялся про себя никогда не называть убитого Койотменом.

— Пабло, все, что ты скажешь, останется между нами, понимаешь? Как если бы ты позвонил по анонимному телефону. — Не дождавшись ответа, детектив продолжал: — У твоего дяди Эстебана были враги? Кто-нибудь желал ему зла?

Мальчик медленно покачал головой и только потом ответил:

— Нет, я не знаю никого, кто бы мог это сделать. Он всегда был веселым, его все любили.

— Это хорошо, — проговорил Каньеро, отметив про себя, что для того, зачем он пришел, это плохо, но все-таки улыбнулся.

Пабло как будто немного расслабился, и, когда детектив начал деликатные расспросы о друзьях, девушках, вредных привычках, вроде азартных игр и наркотиков, мальчик отвечал — коротко, как водится у подростков, но отвечал.

— А как начет работы? — спросил Каньеро. — Он развозил продукты?

— Ему не нравилось, но водительский опыт у него был, и пришлось соглашаться на то, что подвернулось. Знаете, работа есть работа, пусть и не такая хорошая.

Каньеро бросил взгляд на Таррелла, который не мог следить за разговором, но по лицу напарника понял, что тот что-то нащупал. Снова обернувшись к Пабло, Каньеро произнес:

— Я слышал, так бывает. Ты вроде сказал: «Не такая хорошая»?

— Угу.

— Не такая хорошая, как что?

— Ну, это не совсем удобно, но он умер, так что, наверное, можно рассказать. — Мальчик поерзал и подложил под себя ладони. — У дяди была работа, знаете, получше. Но пару месяцев назад… его вдруг уволили.

Каньеро кивнул.

— Жаль. А чем он занимался?

Пабло отвернулся, заслышав лязг ключа в замке, и детектив поспешил напомнить о себе.

— Пабло? С какой работы его уволили?

— Ну, он был шофером в компании по прокату лимузинов.

Входная дверь открылась и вошел кузен Падильи, которого они оставили в похоронном бюро.

— Что за черт?

Пабло встал, и по его виду даже Тарреллу все стало ясно без слов: разговор окончен.

Детектив Хит не договаривалась о встрече, однако редактор «Эпиметей-бук» не заставил ее ждать. Никки представилась, войдя в вестибюль, а когда они с Руком вышли из лифта на шестнадцатом этаже, помощница редактора уже встречала их. Она набрала на панели код, чтобы открыть дверь из матового стекла, и проводила гостей по ярко освещенному коридору с белыми стенами, отделанными светлым деревом. Этот этаж был отведен отделу документалистики, поэтому проход украшали помещенные в рамки обложки биографических и разоблачительных бестселлеров и рядом их рейтинги в «New York Times».

Хит и Рук подошли к отсеку со стеклянными стенами, где работали трое ассистентов. За ним располагались три деревянные двери, размерами заметно превосходившие те, что попадались в коридоре. Средняя дверь была открыта, и за ней их ждал редактор.

Митчел Перкинс улыбнулся, сняв бифокальные очки в черной оправе, положил их на пресс-папье и встал, чтобы пожать гостям руки. Он оказался на вид моложе и веселее, чем Никки ожидала от старшего редактора отдела документалистики, — немногим старше сорока, хотя и с усталым взглядом. Эта усталость стала понятна при виде стопок рукописей, заполонивших все стеллажи и даже пол.

Редактор жестом пригласил гостей в зону для переговоров, расположенную в одном из углов кабинета. Никки и Рук сели на диван, он же занял кресло перед большим, во всю северную стену окном, оказавшись таким образом на фоне прекрасного вида на Эмпайр-стейт-билдинг. Вид потрясал даже посетителей, проживших большую часть жизни на Манхэттене. Никки хотела было заметить, что в таком кабинете только фильмы снимать, но шутка задала бы беседе неправильный тон. Лучше было начать с соболезнований, а затем попросить рукописи погибшей журналистки.

— Благодарю, что так быстро приняли нас, мистер Перкинс, — начала она.

— Ну что вы! Кто не отложит все дела ради встречи с полицией! — Обернувшись к Руку, редактор добавил: — Хоть и при необычных обстоятельствах, но я рад познакомиться с вами. Это могло произойти еще в мае прошлого года на приеме у Стинга и Труди по случаю юбилея их Фонда защиты тропических лесов, [113] но вы так увлеклись разговором с Ричардом Брэнсоном и Джеймсом Тэйлором, что я не решился подойти.