Онлайн книга «Обнаженная жара»
|
Поскольку время шло к полудню, а они были в Ист-Сайде, Рук сказал, что ланч в «Е.А.Т.» [118] на углу 80-й и Медисон — за его счет. Никки заказала себе шпинат и салат с козьим сыром, а Рук сэндвич с мясом. В ожидании еды Хит спросила: — Так и будешь молчать? Рук изобразил недоумение. — О чем молчать? — О чем о чем? — передразнила Ники. Ей подали чай со льдом, и она принялась сосредоточенно снимать бумажную обертку с соломинки. — Слушай, серьезно, это же я. Мне можно сказать. — Скажу тебе, что… столик качается. — Рук взял упаковку сахара и нырнул под стол, через несколько секунд вынырнул и проверил усовершенствованные ножки. — Так лучше? — Теперь понятно, почему ты так колебался, ехать ли со мной в издательство. — Рук пожал плечами, но Никки не отступалась. — Слушай, обещаю тебя не судить. Ты и вправду пытаешься пробиться в авторы любовных романов? — Пытаюсь пробиться? — Он склонил голову набок и ухмыльнулся. — Пытаюсь, леди? Я уже пробился. Еще как пробился! — Предположим… Как пробился? Я не видала ни одной твоей книги. Даже в «Google» проверила. — Как не стыдно, — укорил он. — Ладно, уговорила. Журналисты не так уж редко пополняют доход побочными заработками. Кто-то преподает, кто-то грабит банки, кто-то работает литературным рабом. Я из последних. — В «Ардор-букс»? — Да. — Пишешь порнушку? — Романтическую литературу, с твоего позволения. Должен сказать, что я получаю у них совсем неплохие денежки. — Знаю я твою «романтическую литературу». И какой ты взял псевдоним? Рекс Монтис или Виктор Блессинг? — Не дождавшись ответа, она съязвила: — Надеюсь, не Андре Фалькон? [119] Рук склонился на стол и поманил ее к себе. Оглядевшись по сторонам, он прошептал: — Виктория Сент-Клер. Никки взвизгнула от смеха, так что к ним обернулись все посетители. — О господи! Ты — Виктория Сент-Клер?! Рук потупил взгляд. — Как приятно, что ты решила меня не судить. — Ты Виктория Сент-Клер? — Да уж, это не суд. Больше похоже на казнь. — Брось, Рук, это же потрясающе! Я сама читала Викторию Сент-Клер. Тебе нечего стыдиться. — Она все же рассмеялась, но тут же прикрыла рот ладонью. — Прости, прости. Просто вспомнила, как ты говорил, что у каждого есть тайная жизнь. Но ты… Ты первоклассный журналист, военный корреспондент, получил две Пулицеровские… и ты — Виктория Сент-Клер? Это уже… не тайна, а… Рук обвел взглядом обращенные к ним лица и подтвердил: — Уже не тайна. Тараканы вошли в адвокатскую контору Ронни Стронга, располагавшуюся на Геральд-сквер, этажом ниже Службы регистрации транспортных средств. Детективам показалось, что они попали в приемную ортопеда. Женщина с руками, закованными в гипс, из-под которого торчали только кончики пальцев, давала указания подростку, вероятно сыну, помогавшему ей с заполнением бланков. Мужчина, в инвалидном кресле, но без видимых увечий, тоже занимался бумажной работой. Этот человек выглянул из-за двух большущих мешков с квитанциями и прочими бумагами и проговорил: — Его нет, парни. Прием посетителей вела очень милая женщина в строгом костюме, но почему-то с рыболовным крючком в губе. — Джентльмены, с вами дурно обошлись? Каньеро отвернулся, скрывая смех, и пробормотал, обращаясь к Тарреллу: — Черт, да буквально только что. Таррелл совладал с собой и объяснил, что хотел бы видеть мистера Стронга. Секретарша сказала, что его нет на месте, он снимает новую рекламу, и предложила прийти завтра. Предъявив значок, Тарелл получил адрес студии. Тараканы не особенно удивились, не застав Ронни Стронга на рабочем месте. Такая уж профессия, что выступление перед телекамерой важнее, чем в суде. Для работы над рекламой адвокат расположился в исписанном граффити кирпичном складе китайских товаров. Здание, находящееся между старой верфью и Вильямсбургским мостом, не слишком напоминало Голливуд, но, с другой стороны, и Ронни Стронг не слишком походил на адвоката. Таррелла и Каньеро никто не остановил, и они просто вошли внутрь. В первом, пустом кабинете пахло кофе и сигаретным дымом, впитавшимся в отсыревшие бумажные обои со сценками из жизни Таити. — Эй? — позвал Таррелл и, не дождавшись ответа, вместе с напарником двинулся по короткому коридору на голос, выкрикивавший тот самый слоган, который наизусть выучил весь отдел: «С вами дурно обошлись? Ронни Стронг наладит жизнь!» Дверь на сцену была распахнута настежь. Едва шагнув в проем, детективы дружно попятились — студия была так мала, что они испугались попасть в кадр. В качестве декораций была моторная лодка на прицепе. Две грудастые модели в бикини изображали жертв аварии: у одной рука была подвешена на перевязи, другая опиралась на костыли, зато обошлась без гипса — возможно, ради экономии средств, но скорее, чтобы лучше были видны ее ноги. — Прогоним еще раз, — протянул мужчина в гавайской рубашке, пожевывая потухшую сигару. — Спорим, это хозяин? — шепнул напарнику Таррелл. — Хорошо подходит к обоям. Каньеро в ответ поморщился: — Как несправедлив этот мир, приятель! — С чего бы… на этот раз? — А вот смотри: Никки Хит отправляется на телестудию, и там сплошное стекло и мрамор, артистическое фойе с горячими и холодными закусками. А нам что досталось? — Вот что я тебе скажу, детектив Каньеро. По-моему, с нами дурно обошлись! — Мотор! — выкрикнул режиссер и добавил для пущей ясности: — Пошли! Обе актрисы запустили руки в ящик для наживки и вытащили по пригоршне долларов. По-видимому, никого не волновало, что рука на перевязи прекрасно действовала. Улыбнувшись в камеру, одна из девиц заговорила: — Справедливость — не случайность. Другая тут же приподнялась на своих подпорках и заорала: — С вами дурно обошлись? Ронни Стронг наладит жизнь! Тут же появился и Ронни Стронг собственной персоной. Нечто напоминающее перезрелую грушу в парике высунулось из люка моторки. — Кто-то меня звал? Девицы, заключив его в объятия, запечатлели по поцелую на каждой щеке, между тем как фоном громогласно звучало: |