Онлайн книга «Империя Волков»
|
Комната в мансарде была чуть меньше нижнего зала и выходила окнами на черепично-цинковый пейзаж парижских крыш, перед дверью был разбит настоящий сад из комнатных растений. Несмотря на внушительные размеры, забитая мебелью и безделушками студия напоминала скорее будуар начала века. Поль шагнул внутрь и разглядел первые детали. Вышитые скатерти и салфетки были повсюду: на компьютере, музыкальном центре, телевизоре, под фотографиями в рамочках, стеклянными безделушками и огромными фарфоровыми куклами в пышных кружевных платьях. На стенах висели рекламные постеры, воспевающие красоты Стамбула. Маленькие яркие килимы на перегородках заменяли шторы. Национальные флажки из бумаги и почтовые открытки, прикнопленные к несущим деревянным колоннам, дополняли картину. Письменный стол из массива дуба с кожаным бюваром стоял у правой стены, а в центре, на огромном ковре, располагался крытый зеленым бархатом диван. В комнате никого не было. Шиффер направился к дверному проему, закрытому жемчужной шторой, и позвал непривычно нежным голосом: – Драгоценная принцесса, это я, Шиффер. Так что красоту можешь не наводить. Ответа не последовало. Поль сделал еще несколько шагов по комнате и вгляделся в фотографии. На каждом снимке хорошенькая рыжеволосая женщина с короткой стрижкой улыбалась знаменитым президентам – Биллу Клинтону, Борису Ельцину, Франсуа Миттерану. Наверняка та самая знаменитая Тансу Чиллер... В этот момент полог из бусин раздвинулся, и Поль повернул голову: на пороге стояла женщина с фотографий – вполне реальная, только более массивная. Гозар Гальман намеренно подчеркивала сходство с премьер-министром – без сомнения, желая еще больше укрепить свою власть. Черные брюки и туника, оттененные несколькими драгоценностями, подчеркивали нарочитую строгость стиля. Ее движения и походка окончательно дополняли высокомерный образ деловой женщины. Весь этот антураж словно ограждал ее невидимой чертой от остального мира. Посыл был ясным и недвусмысленным: никакого кокетства, обольщение не пройдет. Лицо хозяйки между тем было "сделано" в прямо противоположном стиле. Круглое белое, как у Пьеро, лицо в ореоле ярко-красных волос с загадочно мерцающими глазами: веки Гозар были подведены оранжевым карандашом и усеяны блестками. – Шиффер, – позвала она гортанным голосом, – я знаю, зачем ты здесь. – Слава богу, хоть один сообразительный человек попался на нашем многотрудном пути! Женщина рассеянно передвинула несколько бумаг на своем столе. – Я не сомневалась, что тебя в конце концов вытащат из нафталина! Она говорила почти без акцента, разве что слегка растягивала слова в конце каждой фразы – казалось, она делает это намеренно. Шиффер коротко представил Поля и Гозар друг другу. Он был более чем вежлив, и Поль догадался, что с этой женщиной он будет говорить на равных. – Что тебе известно? – спросил он без долгих проволочек. – Ничего. Меньше чем ничего. Гозар еще несколько секунд перебирала документы на столе, потом медленно подошла к дивану и села, изящно скрестив ноги. – Квартал напуган, – прошептала она. – Болтают невесть что. – То есть? – Слухи. Противоречивые. Кое-кто считает, что убийца – один из ваших. – Из наших? – Да, полицейский. Шиффер махнул рукой, показывая, насколько бредовой считает эту идею. – Расскажи мне о Руйе Беркеш. Гозар разгладила ладонью салфетку, прикрывавшую подлокотник дивана. – Она сдавала работу через день. Была здесь шестого января две тысячи первого. Восьмого не пришла. Это все, что я знаю. Шиффер достал из кармана блокнот, полистал страницы, сделав вид, что читает. Поль угадал в этом жесте растерянность – тейзе явно смущала старого сыщика. – Руйя – вторая жертва убийцы, – продолжил разговор Шиффер. – Ее тело было найдено десятого января. – Пусть Аллах примет ее душу. – Гозар по-прежнему теребила пальцами кружево. – Меня это не касается. – Это всех вас касается. И мне нужны сведения. В голосе Шиффера прозвучали раздраженные нотки, но тон разговора был скорее фамильярным. Поль удивился этой странной близости льда и пламени, не имеющей ничего общего с расследованием. – Мне нечего сказать, – повторила Гозар. – Квартал переживет эту историю. Как и все остальные. Слова, голос и тон заставили Поля внимательнее приглядеться к турчанке. Она не сводила с Цифера взгляда черных, в золотисто-красном обрамлении, глаз. Поль почему-то подумал о шоколадных лепестках с начинкой из апельсиновых цукатов. В это мгновение он совершенно точно понял: Гозар Гальман – та самая оттоманская женщина, на которой чуть было не женился Шиффер. Что у них произошло? Почему ничего не вышло? Меховщица закурила, выпустив струю голубоватого дыма. – Что ты хочешь знать? – Когда она приносила свои изделия? – В конце дня. – Одна? – Одна. Всегда. – Ты знаешь, каким путем она ходила? – По улице Фобур-Пуассоньер. Вечером там толпа – если ты об этом спрашиваешь. Шиффер перешел к вопросам общего порядка: – Когда Руйя Беркеш приехала в Париж? – В мае две тысячи второго. Ты виделся с Мариусом? Он проигнорировал вопрос. – Какой она была? – Крестьянка, но она знала город. – Адану? – Жила в Газиантепе, потом в Адане. Шиффер наклонился к ней – последняя фраза заинтересовала его. – Она родилась в Газиантепе? – Кажется, да. Шиффер начал ходить по комнате, машинально притрагиваясь к безделушкам. – Грамотная? – Нет. Но современная. Не раба традиций и обычаев. – Она гуляла по Парижу? Ходила куда-нибудь? В клуб или в кино? – Я сказала – современная, а не сбившаяся с пути. Руйя была мусульманкой. Ты не хуже меня понимаешь, что это значит. Но в любом случае она ни слова не говорила по-французски. – Как одевалась эта девушка? – По западной моде. – Гозар повысила голос. – Шиффер, что ты ищешь? – Я хочу понять, как убийце удалось застать ее врасплох. Девушка, которая сидит дома, ни с кем не разговаривает, не развлекается – к такой не очень-то подберешься. Разговор не клеился. Они задавали те же вопросы и получали те же ответы, что и час назад в другом месте. Поль подошел к окну, выходящему на мастерскую, и отдернул занавеску. Турки продолжали работу: деньги переходили из рук в руки над мехами, прикорнувшими на прилавках, как уставшие зверьки. |