Книга Седое золото, страница 26 – Андрей Бондаренко

— Не открывай дверь! Не открывай! Отставить! — Ник закричал из-за кустов, уже зная, где-то на уровне подсознания, что опоздал.

Взрыв раздался — негромко совсем. Видимо, граната, к растяжке прикреплённая, не очень-то и мощной была. Зато закреплена была по всем правилам науки — полчерепа Бочкину тут же снесло.

Так и не успел молодчик НКВД возглавить, знать — не судьба…

Опять собрались во всё той же комнатёнке. Сидели и хмуро молчали.

Курчавый как-то резко постарел, сразу лет на десять. Раньше его усы просто седыми были, белоснежными, а теперь стали какими-то пепельными, цвета последнего снега по весне.

"Это уже шестой труп, который при мне образовался, — подсчитал Ник. — А если с геологами погибшими посчитать, то и больше дюжины получается. Дорогую цену за это золото, ещё вовсе и не найденное, приходится платить".

— Плохи наши дела, ребятки, — произнёс наконец капитан. — Не удалось противника запутать, хотя бы на время оторваться от него. Следовательно, времени на тщательные раздумья, скрупулёзные исследования совсем у нас нет. Предлагаю незамедлительно решение принять — о выборе объекта. Оборудование туда прямо завтра начнём перебрасывать, людские ресурсы. Форсировать надо события, непосредственно к поисковым работам приступать, не дожидаясь, пока нас всех перестреляют по одному. Тем более что в тундре это осуществить нашим противникам будет гораздо сложнее. Прошу, высказывайте ваши мнения!

"Поспорил бы я с этим последним предположением, — засомневался Ник. — Как раз в условиях тамошней глухомани и тотального безлюдья — куда как просто всю группу уничтожить, одним нацеленным ударом".

Промолчал, конечно, опасаясь, что за труса обычного могут принять.

Первым Вырвиглаз слово взял:

— По нашему общему с товарищем Эйвэ мнению, наиболее перспективным, с точки зрения геологической науки, является участок в устье Паляваама. Именно туда буровой станок и необходимо перебросить. А на реке Белой, я предлагаю, пока ограничится проходкой разведывательных канав и шурфов. Между участками будем поддерживать регулярную связь на секретной волне. В случае необходимости, если на реке Белой будут достигнуты значимые успехи, станок можно будет оперативно туда перебросить. Расстояние, правда, между этими участками весьма приличное — порядка четырёхсот километров. Но, при наличии необходимого числа вьючных животных, этот маршрут дней за двадцать можно пройти. Северных оленей в районе Паляваама в достатке, в Певек, как я слышал, по весне завезли два десятка якутских лошадок. Так что всё решаемо.

— А ваше мнение, товарищ Иванов? — поинтересовался капитан.

— У меня нет возражений, — коротко ответил Ник. — Судя по тому, что в бассейне Паляваама действует вооружённый отряд «пятнистых», наш противник этот район также считает наиболее перспективным.

— Вот и хорошо, что ваши мнения совпадают, — подытожил Курчавый. — Значится, принимаем окончательное решение. Буровое оборудование, через Певек, перебрасываем в район Паляваама. Это направление возглавляет старшина Иванов, к нему в подчинение придаются товарищи Эйвэ и Сизый. В район Белой направляется, через Анадырь, вторая группа. Начальник группы — товарищ Вырвиглаз, помощник — старшина Банкин. Руководителям групп к утру представить мне список необходимого оборудования, продовольствия, разных сопутствующих мелочей. К этому же времени майор Петренко разработает маршруты передвижения групп, определится с транспортными средствами, поставит в известность наших товарищей в Певеке и Анадыре. Я пока остаюсь здесь, в Магадане — для согласования действий групп и общего оперативного управления. Все свободны, товарищи! Приступайте к выполнению поставленных задач. Возникающие вопросы предлагаю отложить до утра.

Все встали со своих мест, сгрудились около дверей, вежливо пропуская друг друга.

— А вас, Никита Андреевич, я попрошу задержаться ненадолго, — голосом Мюллера из знаменитого в иные времена фильма негромко произнёс Курчавый…

— Закрой, Никита, двери поплотней, — попросил капитан, когда все остальные покинули помещение.

Сам, тем временем, извлёк из стоящего в углу одинокого сейфа початую бутылку коньяка, две рюмки, блюдце с конфетами и черносливом. Расставил всё это на столе в художественном беспорядке, в завершении вынул из кармана и бросил рядом с коньячной бутылкой пачку "Герцеговины Флор" и, закинув ногу на ногу, вольготно расположился на самом крепком из стульев — красного дерева, с высокой изогнутой спинкой.

— Присаживайся напротив меня, — предложил. — Наливай по рюмке. Разговор у нас с тобой долгим будет. Причём не просто разговор, а разговор, Москвой санкционированный!

Ник, слегка заинтригованный последней фразой, быстро разлил коньяк, уселся на первый подвернувшийся под руку табурет.

— Предлагаю выпить! — Курчавый высоко поднял вверх свою рюмку. — За понимание и доверие! За — правильное понимание, и полное — доверие!

Чокнулись, выпили.

"Отличный коньяк, — решил Ник. — «Хенесси» отдыхает. А вот тост знакомый, слышанный уже где-то раньше. Что-то похожее генерал говорил в «Особенностях» — то ли рыбалки, то ли охоты".

Не торопясь, закурили, помолчали.

Папиросы тоже оказались первоклассными: ароматные, душистые, не чета уже слегка надоевшему "Беломорканалу".

— Есть убеждение, — осторожно, вдумчиво подбирая слова, начал капитан, — что все эти вражеские происки только одну цель преследуют. А именно: максимально воспрепятствовать группе «Азимут» в поисках месторождения жильного золота, — и замолчал выжидательно.

— А что, могут и другие цели преследоваться? — подыграл Ник, словно бы помогая капитану сказать что-то важное, подтолкнуть его к этому.

— Может быть, имеются и другие, — сказал капитан и задумался. — А знаешь что, — предложил неожиданно. — Плесни-ка ещё коньячку! Может, тогда и разговор пойдёт веселее.

Ник второй раз наполнил рюмки.

Выпили, на этот раз не чокаясь.

— Видишь ли, друг мой, — тяжело вздохнул капитан. — Существует достаточно большая вероятность того, что эта охота ведётся не на «Азимут», а на тебя. Лично на тебя.

— На меня?

— На тебя, Николай Иванов, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения!

Прибалдел Ник знатно: "Вот оно как оказывается! Наверняка, тогда в камере Бочкин и не спал вовсе, подслушал всё, что я Сизому и Вырвиглазу рассказал, да и доложил по инстанции. Поверили, выходит? Почему так легко поверили? Или заранее знали?"

Налил ещё коньячку, махнул рюмашку единым махом, краем глаза отметив, что капитан свою рюмку только пригубил.

— Да, — Курчавый утвердительно кивнул. — Знали мы о твоём появлении. Есть в Кремле человек один, знающий. Понимаешь, по-настоящему — знающий! Кто, что? Не спрашивай, не отвечу. Я сошка мелкая в этом деле, что велят — то и делаю, что разрешают — то и говорю. Вот так. А тот человек, если с тобой познакомиться захочет, повстречаться, то непременно это сделает. Когда нужным сочтёт.