Онлайн книга «Седое золото»
|
Голова встретилась с чем-то твёрдым, невыносимо захотелось спать, забыться, мысли закружились в странном хороводе и исчезли, все до одной, может — и навсегда… Сперва вернулись только отдельные ощущения, за ними — отрывочные воспоминания о некоторых органах чувств, и, наконец, восстановилась главная человеческая функция — способность чётко и непреложно осознавать текущую действительность, какой бы горькой она ни была. Ник лежал на вершине сопки, крепко обнимая замшелый валун. Он старался совсем не обращать внимания на эти струи воды, падающие с неба и больно бьющие его в спину, и на этот страшный ветер, пытающийся оторвать его от спасительного камня. Противно ныла ушибленная коленка, из носа в рот текла струйка тёплой солёной воды. Кругом — рёв, визг, гул, завывания, стоны… Ник знал одно — надо оставаться на вершине. Оставаться до полного окончания этого уродливого кошмара. Только здесь можно найти спасение. На склонах сопки сейчас смертельно опасно: вниз стекают бушующие потоки воды, полные разноразмерных камней и разноцветной грязи. Если даже удастся, не захлебнувшись в воде, добраться до подножия сопки, всё равно — многочисленные ушибы и переломы обеспечены со стопроцентной гарантией. Откуда пришло это знание? А вот это вопрос, на который он и сам не знал ответа, но очень хотел бы знать. В принципе, за себя он совсем не волновался, был уверен, что выкарабкается и на этот раз. Но вот остальные, с ними-то что? Оставалось только одно: надеяться на лучший исход, верить в чудо и ждать окончания этого светопреставления. Тупо — ждать, ждать, ждать… Что-то не так. Ник завертел головой: пришло ощущение, что произошло что-то важное, а он и не заметил. Но что? Что? Только через несколько минут он всё понял. Просто вокруг стало очень тихо. В тундру вернулась тишина. Встал, опираясь обеими руками на спасший его валун, прислушался. Тишина. Наспех определился с собственными травмами. Выбита коленная чашечка, на плече снова закровоточила так до конца и не зажившая рана, значительная гематома на затылке, левый глаз заплыл, нос распух и отказывался дышать. Нормальный набор джентльмена, выжившего после очередного всемирного потопа. Главное — жив, ходить может, при необходимости и на спусковой курок нажмёт. Так, а что у нас со спусковыми курками? Понятно, полное ничего. Ни верного винчестера, ни браунинга, так ни разу и не проверенного в деле, в обозримых окрестностях не наблюдалось. Только нож в ножнах привычно висел на поясе. — Эй, есть кто живой? — громко поинтересовался Ник у окружавшей его вселенной. — Мы здесь, — прилетел еле слышный ответ, как показалось — прямо из пропасти прилетел. Держась за коленку, хромая на обе ноги, Ник медленно проковылял на голос, к тому месту, где раньше начинался относительно пологий склон: всего-то градусов сорок относительно поверхности земли. Теперь там был обрыв — загадочный и обрывистый донельзя. Ник осторожно подполз к самому краю, с опаской заглянул вниз. Да, бывает, знатно размыло: вчера был мирный склон, нынче — бездонная пропасть… Свесился, чтобы увидеть дно пропасти, оценить её глубину, тут взглядом с чьими-то чёрными глазами и встретился. Ну вот, нашлись и наши влюблённые голубки. Айна и Сизый стояли на крохотном приступке, взявшись за руки и практически вжавшись в вертикальную каменную стену. Под ними было метров двести потенциального свободного падения — прямо в жёлтый водный поток, плотоядно гудевший внизу. Понятно, во время бури решили спрятаться от ветра за отвесной скалой, потом вода сверху полилась, склон полностью размыла, вот и оказались в ловушке. Пришлось Нику с себя последние штаны снимать (в натуре — как Лёха выражался), мастерить некое подобие верёвочной лестницы. Значок заветный, что в брючном кармане хранился, прямо к трусам пришпилил — чуть повыше левой ягодицы. Первой Айну вытянул наверх, что совсем и нетрудно было, весила чукчанка килограмм сорок восемь — пятьдесят. Вот с Сизым знатно пришлось повозиться. Во-первых, весил он за центнер, а во-вторых, ещё и правую руку вывихнуть умудрился. Вытащили всё же вместе с Айной бродягу наверх, причём в самый нужный момент, когда приступок, на котором он над пропастью стоял, начал окончательно и бесповоротно разрушаться. — Спасибо тебе, командир, — поблагодарил Лёха, пыхтя и отдуваясь. — А то мы уже с Айной подумали, что скоро отдадим концы — так ни разу и не согрешив по-настоящему. — Да, надо будет — согрешить. По-настоящему. Надо успеть. А то обидно потом будет, — улыбнулась Айна, глаза мечтательно прикрыв, и Сизого в щёку чмокнула. Тот сразу оживился, девчонку здоровой рукой обнял, да и давай нацеловывать — серьёзно уже, в губы. — Эй, эй, — вмешался Ник. — Совсем сдурели. Тут непонятно, на каком свете находимся, что делать дальше, а они, понимаешь, нежности разводят. Прекращайте это дело немедленно! Давайте думать о реалиях наших скорбных… Реалии действительно оказались печальными до невозможности. Посмотрел Ник в сторону, где раньше лагерь располагался, а там и нет ничего. Ни буровой, ни палаток, ни кухни-столовой, ни склада. Совсем ничего, только грязь бурая, да посередине площадки протекал жёлтый ручей, которого раньше и в помине не было. Да и всё остальное вокруг изменилось до неузнаваемости. Тундра совсем ещё недавно ярко-зелёной была, а сейчас в буро-пегую превратилась. Крохотные голубые озёра, в двух километрах от лагеря расположенные, слились в единую водную систему — цвета беж. Даже небо — раньше голубое, задорное, молодое, как-то резко постарело, в тёмно-фиолетовые тона перекрасилось. Айна Сизому ловко руку вывихнутую вправила, над коленной чашечкой Ника поколдовала, достала из кисета шепотку синего порошка, рану на плече присыпала щедро. Можно и вниз спускаться. Только вот очень холодно — в одних трусах по Чукотке разгуливать. Легко сказать — спускаться. Двинулись со скоростью беременной черепахи, с трудом перебираясь через высоченные каменные завалы, непрерывно форсируя мутные ручьи. Из одного завала торчала босая волосатая нога, в метре от неё на валуне стоял начищенный кирзовый сапог, пуская по всей округе солнечные зайчики. Занятная картинка, такой вот чукотский сюрреализм. — Будем из-под камней тело вытаскивать? — вяло поинтересовался Лёха. |