Книга Кошки-мышки, страница 37 – Иэн Рэнкин

Чарли отвел глаза. Теперь он разглядывал ковер, чайник и свою чашку.

— Да, это я взял его, — произнес он, не поднимая глаз.

— Ты взял аппарат?

— Я же сказал…

— Понятно. — Голос Ребуса звучал совершенно нейтрально. Стыд Чарли мог в любой момент превратиться в злобу. — Когда ты взял его?

— Я не смотрел на часы.

— Чарльз! — воскликнул Вандерхайд.

Племянник выпрямился, словно маленький мальчик, трепещущий перед своим дядей-колдуном.

Ребус прочистил горло. Во рту у него оставался сильный привкус «Эрл Грея».

— Когда ты вернулся, в доме был кто-нибудь?

— Нет. Никого, если не считать Ронни.

— Он лежал внизу или наверху?

— Я нашел его, раз это вам так важно, на верхней площадке. Будто он собирался спускаться вниз. Я решил, что он упал и отключился, но он выглядел очень странно. Когда человек спит, он ведь дышит. А Ронни был… как окоченевший. Кожа влажная, холодная.

— Итак, он лежал на верхней площадке лестницы?

— Да.

— Что ты стал делать?

— Я понял, что он умер. А дальше было, как во сне. Это звучит глупо… Теперь я понимаю, что я просто пытался уговорить сам себя. Я вошел к Ронни в комнату…

— Шприц там лежал?

— Я не помню.

— Ладно, не важно.

— И я подумал, что когда Трейси вернется…

— Ну?

— Господи, получается, что я какое-то чудовище.

— Почему?

— Ну, я понимал: когда она вернется в дом и увидит, что Ронни умер, она заберет все, что сможет. Я знал это совершенно точно. И поэтому взял то, что, как мне казалось, он оставил бы мне.

— На память? — едко спросил Ребус.

— Не совсем, — признал Чарли.

Ребуса вдруг кольнуло: с какой легкостью льется признание!

— Это единственная стоящая вещь, какая была у Ронни.

Вот это уже больше походило на правду. Дело, разумеется, не в том, что Чарли нуждался в деньгах: он всегда мог рассчитывать на дядю Мэттью. Конечно, его притягивала незаконность поступка. И мысль о том, что он выполняет предсмертную волю друга.

— Итак, ты взял аппарат?

Чарли кивнул.

— И сразу ушел?

— Я пошел прямо к себе. Мне передали, что заходила Трейси, малость не в себе, спрашивала меня. Я понял, что она уже знает про Ронни.

— То есть вместо того, чтобы схватить аппарат, она пошла звать тебя на помощь.

— Да.

В голосе Чарли почти слышалось раскаяние. Почти.

Ребусу было интересно, что думает обо всем этом Вандерхайд.

— Знаешь ли ты, кто такой Хайд?

— Персонаж Роберта Луиса Стивенсона.

— А еще?

Чарли пожал плечами.

— А известен ли тебе кто-либо по имени Эдвард?

— Персонаж Роберта Луиса Стивенсона.

— Я не понимаю.

— Извините, я пошутил. В «Странной истории доктора Джекила» Хайда зовут Эдвард. А я не помню никого с таким именем.

— Хорошо. Хочешь узнать одну интересную вещь, Чарли?

— Какую?

Ребус обернулся к неподвижно сидящему Вандерхайду.

— Я полагаю, твой дядя уже понял, о чем идет речь.

Вандерхайд улыбнулся.

— Вероятно. Поправьте меня, если я ошибаюсь, инспектор Ребус, но вы, наверное, хотели сказать, что раз тело переместилось из спальни на площадку лестницы, остается только предположить, что человек, переносивший его, находился в доме, когда пришел Чарли.

У Чарли отвисла челюсть. До того Ребус всегда полагал, что это выражение употребляется лишь фигурально.

— Именно так, — подтвердил Ребус. — Вам повезло, молодой человек. По всей видимости, какие-то люди перетаскивали тело вниз, услышали, что кто-то пришел, и спрятались в одной из комнат, возможно, в вонючей ванной. Все это время они были в доме.

Чарли нервно сглотнул. Потом закрыл рот, наклонил голову и заплакал.

Он почти не всхлипывал — и все же его дядя улыбнулся и удовлетворенно кивнул в сторону Ребуса.

* * *

Ребус дожевал батончик, пахнувший антисептиком. Тот же медицинский запах стоял в коридоре, в палатах и в этой комнате ожидания, где посетители пытались перелистывать яркие потрепанные журналы, не задерживаясь, однако, на этом занятии дольше нескольких секунд. Дверь открылась, и вошел Холмс с измученным тревогой лицом. Сорок минут, пока он добирался сюда из Файфа, он представлял себе все самое худшее. Требовалась скорая помощь.

— С ней ничего страшного, — поспешил успокоить его Ребус. — Вы можете увидеть ее. Врач решил оставить ее здесь до утра, хотя особой необходимости нет. У нее сломан нос.

— Сломан нос?

— Больше ничего. Ни сотрясения мозга, ни повреждения зрения. Обыкновенный перелом носа, как у уличных драчунов.

Ребусу показалось, что его легкомыслие обижает Холмса. Но тот улыбнулся и с облегчением расправил плечи.

— Так что же? Вы пойдете к ней?

— Конечно.

— Я вас провожу.

Он положил руку Холмсу на плечо и вывел из комнаты.

— Как вы узнали? — спросил Холмс, пока они шли по коридору.

— О чем?

— О том, что это Нелл? Что Нелл и я…

— Вы же детектив, Брайан. Сообразите.

Холмс наморщил лоб. Ребус надеялся, что мыслительный процесс окажет дополнительное терапевтическое действие.

— У Нелл нет родственников, и она попросила сообщить мне.

— Написала, чтобы сообщили вам. Понять то, что она говорит, довольно трудно.

Холмс мрачно кивнул.

— Но меня не могли найти, и обратились к вам.

— Почти что так. Все разгадали. А как Файф? Я теперь бываю там только раз в году.

Двадцать восьмого апреля, прибавил он про себя.

— Файф? Нормально. Мне пришлось уехать до того, как они начали. Страшно жалко. Впрочем, кажется, я не произвел особого впечатления на команду.

— Кто руководил?

— Молодой сержант, Хендри.

— Я его знаю, — сказал Ребус. — Странно, что вы ничего о нем не слышали.

Холмс пожал плечами.

— Надеюсь, они поймали этих уродов.

Ребус остановился перед одной из дверей.

— Сюда? — спросил Холмс.

Ребус кивнул.