Онлайн книга «Запертая комната»
— …раньше, — кисло договорил за него младший. — Так ведь то раньше, а мы живем теперь, или ты этого до сих пор не усек, старый хрыч? Он повернулся к Мартину Беку. — А вам что тут надо? Посторонним вход воспрещен. Вон и на двери написано. Или читать не умеете? Мартин Бек вытащил бумажник и показал удостоверение. — Легавый, — процедил младший. Старик ничего не сказал, но уставился в землю и отхаркался, словно для плевка. — Вы здесь давно работаете? — Семь дней, — сказал младший. — И завтра конец, уж лучше вернусь на грузовой автовокзал. А вам-то какое дело? Не дождавшись ответа, парень добавил: — Здесь скоро вообще всему конец. А дед вот помнит еще времена, когда в этой чертовой развалюхе вкалывало двадцать пять работяг и два десятника покрикивали. За эту неделю он мне об этом раз двести толковал. Верно, дед? — Тогда он, наверно, помнит рабочего по фамилии Свярд. Карл Эдвин Свярд. Старик поднял на Мартина Бека мутные глаза. — А что стряслось? Я ничего не знаю. Все ясно: из конторы уже передали, что полиция ищет кого-нибудь, кто помнит Свярда. — Умер он, Свярд, умер, давно похоронили, — ответил Мартин Бек. — Помер? Вот оно что… Ну тогда я его помню. — Не заливай, дед, — вмешался парень. — А кого Юханссон на днях расспрашивал? Небось тогда ты ничего не помнил. У тебя паутина в мозгах. Видно, он решил, что Мартина Бека можно не опасаться, потому что спокойно закурил новую сигарету и продолжал: — Я вам точно говорю, дед из ума выжил. На следующей неделе увольняют, с Нового года будет пенсию получать. Если доживет. — У меня с памятью все в порядке, — оскорбленно возразил старик. — И уж кого-кого, а Калле Свярда я хорошо помню. Да только мне никто не говорил, что он помер. Мартин Бек молча слушал. — На том свете и фараон тебя не достанет, — философски заключил старик. Парень встал, взял канистру и зашагал к воротам. — Скорей бы этот чертов грузовик пришел, — пробурчал он. — А то в этом доме престарелых сам плесенью обрастешь. Он вышел на солнце и сел там. — Что за человек он был, этот Калле Свярд? — спросил Мартин Бек. Старик покачал головой, опять отхаркался и чуть не попал плевком в ботинок Мартина Бека. — Какой человек? Это все, что тебе надо знать? — Все. — А он точно помер? — Точно. — В таком случае разрешите доложить, что Калле Свярд был первый подонок во всей этой дерьмовой стране. То есть я другого такого подонка не встречал. — В каком смысле? Старик разразился дребезжащим смехом. — А в любых смыслах. За всю мою жизнь не припомню хуже человека, а ведь я семь морей повидал — йес, сэр. Уж на что этот вот сопляк — тунеядец, а с Калле Свярдом не сравнится. И ведь хорошая профессия наша была, так они ее во что превратили… Он кивнул в сторону двери. — Что же в нем такого особенного было, в этом Свярде? — Особенного? Да уж что верно, то верно — лентяй он был особенный, другого такого мастера отлынивать не сыщешь. А еще скупердяй, каких свет не видел, и никудышный товарищ. От него, хоть бы ты помирал, глотка воды не дождался бы. Он помолчал, затем плутовато добавил: — Правда, кое в чем он был молодец. — Например? Старик отвел глаза, помялся, потом сказал: — Например? Да хоть лизать корму начальству. И спихивать на других свою работу. Больным прикидываться. Опять же инвалидность ухитрился вовремя получить, не стал дожидаться, когда его уволят. Мартин Бек сел на ящик. — А ведь ты не это хотел сказать. — Я? — Да, ты. — А Калле точно отдал концы? — Умер. Честное слово. — Откуда у фараона честное слово… И вообще, негоже покойника охаивать, хотя, по-моему, это не так уж важно, только бы ты с живыми по совести обращался. — Подписываюсь двумя руками, — сказал Мартин Бек. — Ну так в чем же Калле Свярд был молодец? — А в том, что знал он, какие ящики разбивать. Но все норовил в сверхурочные часы, чтобы не делиться. Мартин Бек встал. Так, вот и еще один факт — и наверно, единственный, которым располагает этот старик. Умение разбивать нужные ящики всегда играло важную роль в этой профессии, и тонкости этого дела держались в строгой тайне. Чаще всего страдали при перевозке спиртное, табак и продукты. Ну и, разумеется, всякие мелкие изделия, которые несложно унести и сбыть. — Ну вот, — сказал старик, — сорвалось с языка. Ладно… Узнал, что надо, — и сразу сматываешься. Давай, всего, приятель. Карл Эдвин Свярд не пользовался любовью товарищей, но, пока он жил, с ним обращались по совести… — Всего, — повторил старик. — Счастливого пути. Мартин Бек уже шагнул к двери и открыл рот, чтобы поблагодарить и попрощаться, но передумал и снова сел на ящик. — А что, посидим еще, потолкуем? — Чего-чего? — недоверчиво вымолвил старик. — Вот только жаль, пива нет. Но я могу сходить. Старик вытаращил глаза. Унылое выражение сменилось на его лице удивлением. — Нет, ты правда?.. Потолковать… со мной? — Ну да. — Так у меня есть. Пиво есть. Вот, под ящиком, ты на нем сидишь. Мартин Бек приподнялся, и старик достал из-под ящика две банки пива. — Плачу? — спросил Мартин Бек. — Плати, коли хочется. А можно и так. Мартин Бек протянул ему пятерку и снова сел. — Так говоришь, по морям плавал, — сказал он. — И когда же ты первый раз в рейс пошел? — В девятьсот двадцать втором, из Сундсвалля. Судно называлось «Фрам». А фамилия шкипера была Янссон. Ох и злыдень был… Когда они откупорили по второй банке, вошел водитель электропогрузчика. И сделал большие глаза: — Вы в самом деле из полиции? Мартин Бек промолчал. — Да вас самих не мешало бы привлечь, — заключил парень и опять вышел. Мартин Бек ушел только через час с лишним, когда к пакгаузу наконец подъехал грузовик. Этот час не был брошен на ветер. У старых рабочих есть что порассказать, даже странно, что почти никому нет до них дела. Взять хоть этого старика — сколько он повидал и пережил на суше и на море. Вот кого надо приглашать на радио, на телевидение, в газету! Послушали бы политики и технократы таких ветеранов — наверно, удалось бы избежать многих катастрофических просчетов в вопросах труда и охраны среды… |