Онлайн книга «Непревзойденные»
|
– По ущелью? – Так точно! – Оно не прикрыто иранскими пограничниками? – Почему же, прикрыто, но в нужное для нас время этот заслон будет снят. Кстати, по данному ущелью сюда прибыл и господин Шотбари. – Вы купили пограничного начальника? Махради улыбнулся и сообщил: – Да! Кроме того, на него собрано достаточно много компрометирующего материала. Старший лейтенант сколотил себе целое состояние, пропуская через границу контрабандистов и наркокурьеров. Он полностью в нашей власти. – Меня это не убедило. – Хорошо. Добавлю, что на момент перехода границы вашим отрядом семья офицера – а это жена и трое малолетних детей – будет изолирована нашими людьми. – Вот это другое дело. Бывший иранский подполковник Хусейн Шотбари приподнял руку. – У меня вопрос, господин генерал. Вернее, целых три. – Слушаю. Если смогу, то отвечу. – Первый: на какое число вы планируете операцию? Второй: когда я могу довести ее общий план до господина Бензани? И третий: что будет с нашим расчетом после пуска ракет? Сами понимаете, оставаться в Иране нам нельзя. Коулман ответил: – Дату операции, которой присвоено кодовое название «Персидская ночь», я назову позже. Но ждать вам недолго. Что касается оповещения руководства оппозиции обо всех тонкостях боевой акции, то считаю это нецелесообразным. Любая утечка информации грозит нам полным провалом. Я понимаю, что господин Меджед Бензани окружил себя верными, проверенными людьми, однако не следует забывать, что разведка Ирана работает весьма эффективно. У России здесь имеется разветвленная агентурная сеть, а это очень серьезно. Кстати, цели разведок и России, и Ирана практически совпадают. Руководство обоих государств стремится предотвратить американо-израильское вторжение в Иран. Их задача – не допустить войны в этом регионе. Поэтому иранцы и русские весьма активно работают в данном направлении. Я бы не стал исключать возможности внедрения в руководство движения агента иранской или русской разведки, вербовки кого-то из окружения Меджеда Бензани. У русских большой опыт в таких делах. Так что постарайтесь, Хусейн, убедить лидера оппозиции в том, что ему не следует требовать от нас подробностей плана операции. – Я понял вас и при встрече с Бензани доведу до него ваши слова. – Ну и третье, господин Шотбари. Вашему расчету после пуска ракет оставаться в Иране и вправду нельзя, невозможно уходить ни в Ирак, ни в Афганистан. Посему, как ни прискорбно, господин Шотбари, но ваших людей придется уничтожить. Это тоже сделают бойцы «Ягуара». Махради и Шотбари переглянулись. – Но это же подло! – проговорил бывший подполковник – Я, да что там я, сам Бензани обещал людям, привлекаемым к операции, достойное вознаграждение и возможность покинуть на время страну, чтобы обеспечить полную безопасность их семей! – Сожалею! Однако ликвидация расчета необходима. Это решение Вашингтона. Придется господину Бензани подчиниться, иначе никакой операции проведено не будет. – Почему принято решение об уничтожении нашего расчета? – спросил Махради. – А вы сами не догадываетесь? Представьте себе, что случится, если хоть один человек попадет в руки стражей революции? Я отвечу: произойдет катастрофа. Россия и Китай поднимут такой шум, что господину Бензани, да и другим членам оппозиции придется бежать из страны и навсегда забыть путь домой. Если, естественно, это им вообще удастся. Шотбари воскликнул: – Но ваши-то люди уйдут из Ирана? – Нет, господин Шотбари. К сожалению, и моих подчиненных ждет участь ваших ракетчиков. – Как так? – Вот так! Иногда без жертв не обойтись. Впрочем, Хусейн, ни вас, ни господина Махради, которому предстоит возглавить расчет, это не касается. Вам будет подготовлена возможность свободно уйти в Эберкен, в резиденцию Меджеда Бензани и в последующем сделать блестящую карьеру. Скажу и о себе. Я тоже выйду из игры и уйду на покой весьма обеспеченным человеком. Еще вопросы ко мне есть? – Нет, – тихо произнес бывший подполковник Хусейн Шотбари. – Вот и прекрасно. Возвращайтесь в Кудешт, ждите уточнения задачи, прибытия отряда «Ягуар» и, естественно, приказа. – Да, господин генерал. – Расчет должен находиться в двухчасовой готовности к убытию в заданный район. – Да, – вновь повторил бывший подполковник. – В ночь я уйду в Иран. Коулман поднялся, прошелся по кабинету. – Больше оптимизма, господа. Мне не впервой проводить подобные акции, так что все будет о’кей. – Он повернулся к Махради. – Явад! Отдай приказ отвезти меня в Эль-Джубайр. – Машина готова, генерал. – Эта та, что осталась в роще? – Она вас чем-то не устраивает? – Меня не устраивает другое, то, что придется идти в рощу. – Это в целях вашей же безопасности. Вас проводят, господин генерал. – Хорошо. Связь держим по мере необходимости, Явад! Продолжайте активно контролировать начальника пограничной заставы. Неприятные сюрпризы в самом начале операции мне не нужны. – Наши люди встретятся с ним. Водитель, охранник и Коулман ушли через сад к роще. Проводив их взглядом из окна, Махради повернулся к Шотбари и спросил: – Что скажешь, Хусейн? – Насчет чего, Явад? – Насчет плана американцев? – Мне не понравился этот генерал. Он явно чего-то недоговаривает. Мне не понравился замысел Коулмана в части, касающейся ликвидации моего расчета. Мне не понравилось то, что он запретил раскрыть план господину Бензани. – Но генерал и не представил нам план как таковой. – Да, при этом заранее предупредил, чтобы о нашей работе меньше знали в Эберкене. Но даже не это главное. Я не верю, что люди Коулмана уничтожат штатный расчет комплекса, а после пуска ракет – и наших бойцов, но нас оставят в живых. Для чего Коулману требуется ваше непосредственное участие в операции? Почему он предложил лично вам, господин Махради, возглавить мою группу? Явад внимательно посмотрел на бывшего подполковника иранской армии и осведомился: – Ты считаешь, что Коулман планирует уничтожение всех иранцев, которые будут задействованы в операции? – А зачем ему оставлять ненужных свидетелей? – Может, ты думаешь, что своих «ягуаров» он не тронет? – Я не думаю, а уверен в этом. Спецназовцы Коулмана сделают свое дело и уберутся обратно в Ирак, а вот мы останемся рядом с позициями комплекса. Махради задумался, спустя полчаса снял трубку внутреннего телефона и спросил: |