Онлайн книга «Мы те, которых нет»
Я взял ПП, переустановил на одиночные выстрелы. И высадил один за другим остаток магазина, снеся все бутылки. Ни одна пуля не прошла мимо. – Снайпер, однако, – с уважением произнес Глицерин. – В армии надо было служить, а не стены размалевывать лозунгами, – хмыкнул я и приступил к краткому курсу молодого бойца. Объяснял подробно – что такое пистолет-пулемет, как его держать, как наводить на цель, как спускать курок. Через час Зена сбила свою первую бутылку. Глицерин старался от нее не отставать. И тоже стал попадать. А вот у Конана получалось неважно. – Дайте-ка, – сказал до того не участвовавший в наших играх Афон. Взяв автомат, он уверенно щелкнул затвором. Стрелял он вполне себе ничего. Сшиб несколько пластиковых бутылок – стеклянные уже были уничтожены. – В моих уроках не нуждаешься, – оценил я. – Двинули отсюда, орлы, – махнул рукой Афон. – А то еще народ сбежится. – Тут все и останутся, – хохотнула Зена. – Ты собираешься теперь стрелять в каждого встречного? – полюбопытствовал я. – Думаешь, кого-то пожалею, – очаровательно улыбнулась она. Мы вернулись на базу усталые, но довольные. Я еще раз внимательно осмотрел приобретения перед тем, как спрятать их в тайник в подполе. – Серьезный арсенал, – оценил я, когда мы уединились с Афоном на скамейке перед хатой, прихватив трехлитровую банку с квасом. – Кто подогнал? – Друзья. – Начинаю верить, что у нас хорошие друзья. Перспективные. – О чем я тебе и твержу уже давно. – Раньше вы больше хлопушками забавлялись, – хмыкнул я. – Которые Глиц делал. – Все меняется. – И под какие игры эти игрушки? – Все скажут в свое время. Пока нужно освоить машинки. – Афон, скажи честно – с кем мы собрались воевать? – Считай, со всем светом. Заждался хорошего дела? – Плевал я на хорошие дела. Это для детей. А мне нужен авторитет. Нужны деньги. А мы лежачий камень, под который не течет ничего. – Чак, у нас вопросы не задают. Самодеятельностью не балуются. Будет приказ… – А нас не разменяют, Афон? У революционеров это принято. – Не разменяют. Я им нужен. И ты будешь нужным. Потому что таких, как мы, мало. – А они, – я кивнул в сторону хаты, где расположились остальные члены ячейки. – А с ними посмотрим. Как масть ляжет. В тот же вечер мы отправились в Москву. Я сбросил информацию Куратору. И следующим вечером встретился на «кукушке». – Похоже, железо из той партии, что в войсковой части взяли. Ну, та история с Лешим, – сообщил он с ходу, только присев в кресло и осушив заблаговременно подготовленную мной холодную минералку. – Но там украли гораздо больше. – А где остальное? – поинтересовался я. – Раскидали по другим группам? – Скорее всего… Это не первое хищение с военных складов. Спрут запустил щупальца гораздо глубже, чем мы полагали. Сейчас пытаемся выяснить, насколько, но напролом не полезешь. – Опасные ребята. – Очень. Прапорщика, который отпускал оружие твоему Лешему, грохнули. – Зачем? – Возможно, когда мы начали наводить справки по тому грузу, наши противники узнали об этом. И зачистили концы. – Уходя, гасите всех, – кивнул я. – Вы мне узнали адрес, что я просил? – Узнал. И адрес. И телефон. И много чего еще. Он живет в Электроуглях. – Куратор вытащил из портфеля пачку листков с распечатками. – Ты знаешь, насколько это опасно? Хорошо подумал? – Где наша не пропадала. В этом вопросе нужна ясность. – Я пробежал глазами по распечатке. Завтра мне предстоит загородная поездка. * * * Люблю электрички. Что-то есть притягательное в железной дороге, уносящей тебя вдаль. Стук колес и стальные рельсы, тесно стягивающие земной шарик, – эти образы приятны с детства… Народу в электричке полно. Столица как насос, утром втягивает людей, а вечером выдувает их обратно. И весь этот круговорот кажется вечным. Но я, как никто другой, знаю, что все это эфемерно. Нет такой вечности, в которую не может плюнуть человек. Вспомнились ящики с тротилом, при моей помощи спрятанные в погребе. Пара тротиловых шашек – и эта электричка со всеми людьми будет под откосом. Еще несколько шашек в нужном месте – обвалится подъезд вон того девятиэтажного дома, похоронив жильцов. Машина с тротилом – можно взорвать плотину и затопить город. И все это выполнимо. И есть те, кто продумывает эти сценарии. Но мы не должны этого допустить. А я все не могу понять всей схемы. Головоломка очень уж заковыристая. Я шел по электричке, отошедшей с Курского вокзала, выбирая вагон получше. Вот и драма – в тамбуре два пьяных гопника, на вид годков по двадцать пять – тридцать, с матюгами и брызганьем слюной пытались мять бока гражданину в галстуке и с дипломатом. Непорядок. Походя я саданул одному гопарю кулаком под ребра, схватил нос второго пальцами со словами: – Не шуметь! Ударил его башкой об стену, прошел в вагон. Потом в следующий, где нашел свободное местечко у окна… – Платформа сорок третий километр… Двери закрываются. Следующая станция Электроугли. Моя. Пора. Двери открылись, и я вышел на перрон. За мной из того же тамбура вывалился гопник, нос его красный и распухший – я постарался. – Эй ты, гондон! Это он мне? Его приятель попытался втянуть его обратно в вагон. Носатый вырвался и попробовал ухватить меня за локоть. – А ну стоять! – Как скажешь. – Я ткнул ему кулаком в живот и толкнул в тамбур. Двери закрылись, электричка тронулась, увозя харкающего на полу гопника. На площади я нашел стоянку нужного автобуса. Прождал минут двадцать и воткнулся в салон, ощутив еще более крепкую общность с народом – такую, что локтем не двинешь. Автобусы ходят плохо, забиты плотно. Терпи, если машины нет. Через пятнадцать минут езды народу стало поменьше, я смог перевести дыхание. Потом пришлось пробираться к выходу. Меня вынесло с толпой. Оглядевшись, я припомнил схему местности. Вон заросший деревьями, с детской площадкой, заставленный ракушками и трансформаторными будками просторный двор. А вон там, на пятнадцатом этаже проживает Ростислав Анатольевич Губарев. Изучив материалы, которые мне привез Куратор, я теперь примерно представлял, как обстоит дело. Бывший подполковник Вооруженных сил России, бывший офицер разведотдела двести пятой военной базы работал теперь в невзрачной коммерческой конторке заместителем по общим вопросам, не стремясь ни к деньгам, ни к победам. |