Онлайн книга «Государевы конюхи»
— Грозился да и передумал! Хочешь покажу? — А покажи! — А вот возьмем извозчика — поедем и покажу. Но коли наследство у Трещалы, отдашь нам товар? — У Одинца забрать да вам отдать? С ума ты сбрел? Да ведь он меня убьет! — А ты придумай, как тут изловчиться! Эй! Стой! Томила с Перфишкой Рудаковым уехали, а Данила еще постоял несколько, дивясь тому, что к этому делу и наследство какое-то приплелось. Потом спросил дорогу у приличного человека — приходского батюшки, и по Варварке живо добежал до Красной площади, а там уж он дорогу знал. На конюшне он первым делом отправился искать кого-то из своих, чтобы поведать о сегодняшнем розыске и его странном завершении. Богдаш запропал, а Семейка с Тимофеем сами имели рассказать нечто неожиданное. — А знаешь ли, Данила, какое чудо нам с Тимошей сегодня явилось? — Вам с Тимошей многое явиться могло. Данила не любил, когда вот этак начинали, заставляли гадать, ломать голову, а потом с шуточкой все предположения опрокидывали. — Ин ладно, скажу. Авдотьицу мы повстречали. — Где?! — А на Красной площади. А с кем была — это, свет, ни в сказке сказать, ни пером описать! — Что ж не задержали? — Куда нам ее задерживать, на нее иная управа нашлась, — сказал Тимофей. — Девка-то с женатым мужиком связалась, совесть потеряла! Вот их с тем мужиком жена вместе и застала. Крику было! — Выходит, прав был Семейка — новый мужик ее из бань увел, а она и рада! — жестко отвечал Данила, очень этим делом недовольный. Уж до чего не любил собственной неправоты — словами не выразить. — Да ты хоть спроси — что за мужик! — А хоть бы и боярин Милославский! — Подымай выше! — Оба товарища захохотали, и Семейка сквозь смех еле выговорил: — Да Стенька же Аксентьев!.. Дружок твой!.. Из Земского приказа!.. — Как — Стенька?.. — А как — у него спрашивай. Мы вышли пирога купить, глядим — Авдотьица твоя, и Стенька с ней! Она его вроде о чем-то просит, он отмахивается. Мы поближе подошли, — Тимофей развел ручищами. — И на тебе! Не одни мы их высмотрели — Стенькина женка там же оказалась! — Тимофей ее еще раньше заметил да узнал, — поправил рассказ Семейка. — Померещилось мне, будто она за нами плетется, ну мы и увильнули. А потом глядим — она мужа своего кроет в хвост и в гриву! — А Авдотьица? — А вот тут грешны мы тебе, свет, — упустили. Как Стенькина женка вылезла, так Авдотьица словно сквозь землю провалилась. Побоялась, видно, что с нее шапку и повязку сорвут, опростоволосят. Шуму-то было на весь торг! — На кой ей тот ярыга сдался? — сам себя спросил Данила. — Ну, хоть жива — и на том спасибо! — Семейка усмехнулся. — А что, свет, ведь ласковое теля двух маток сосет. Уж не помогает ли она и Земскому приказу за тем мертвым телом охотиться? И с них, и с нас берет, а, свет? Что скажешь? Но Данила ничего сказать не успел. Послышались быстрые шаги, и в дверях шорной явился Богдаш. — Ну, вот ты где! — воскликнул он. — Цел, невредим! — А тебя-то где носило? — осведомился Семейка. Богдаш махнул рукой — мол, и не спрашивай! Сел рядом с товарищем, стянул с головы меховой колпак, пятерней расчесал кудри и фыркнул совершенно по-конски: «Пр-р-р-р!» Семейка и Данила переглянулись — странен показался им Желвак. Не пьян, не после бессонной ночи, а вроде малость не в своем уме. Богдан же уставился на Данилу, покачал головой — да и расхохотался. — Пришибу я этого Тимошку, ей-богу, пришибу! Задавлю! — сквозь хохот выговаривал он. — Ему бы на пожаре переполохи подымать! Сбил меня с толку, старый дурак!.. Семейка и Данила одновременно приоткрыли рты — товарищ говорил загадками. — Я за ним, как привязанный, да все кустиками, все переулочками, все огородами! — Богдаш выкинул вперед правую руку и уставил перст Даниле в грудь. — Ну, думаю, нарвется наш молодец, начнут его бить, а я тут-то и вынырну! Какое там! Хоть бы пес паршивый на него брехнул! Хоть бы убогий какой полушку клянчить стал! — Так ты что же, Данилу охранял? — догадался Семейка. — День зря потратил, за ним гоняясь! То в Хамовники, то на Яузу! Денег сколько ушло! Ну ничего, я их с Тимошки слуплю — будет впредь знать, как переполох подымать… — Тут Желвак вроде угомонилмя и перевел дух. — А, может, и не зря… Двор-то, куда тело привезли — это двор не простой. Там живет Аким Одинец, а он — боец ведомый, к нему люди учиться ходят, и он там сейчас стенку собирает — на Москве-реке биться. Вот куда тебя, Данила, заманивали, да не заманили. — Мало было нам еретиков — теперь кулачные бойцы объявились! — возмутился Тимофей. — Помяните мое слово, товарищи, мы этот розыск в богадельне завершим! Или у немцев в Кукуй-слободе! — На Крымском дворе, считай, побывали, — дополнил список причудливых мест Богдаш. — На Неглинке тоже. Чего затосковал, Данила? Ты этак всю Москву назубок выучишь! Данила покосился на товарища — неужто Богдаш видел его метания по Солянке и теперь изощренно издевается? Но нет — Желвак был весел, и только… * * * Наутро Стенька с Деревниным вместе отправились в приказ. Деревнин сдержал слово — и ночевать пустил, и завтраком покормил, да только не мог удержаться — все любопытствовал, как же теперь подчиненный с женой разбираться будет? Может, окончательно рассорившись, заставит ее постриг принять? Такие случаи на Москве не раз бывали, и муж, освободившись, мог вторично жениться. Или сам с горя в иноческий чин пострижется? — Да шут с ней! — отвечал Стенька. — Грамота бы нашлась! — Хотел бы я догадаться, как к ней Белянин-то припутался… — А коли его расспросить? — Хорош я буду, когда он ни при чем окажется! — А вдруг подскажет? Ниточку даст?.. — Шел бы ты, Степа, со своими ниточками! У него комнатные и сенные девки чудят, а я его про них расспрашивать стану! — Так надобно ж ему знать, что у него в доме делается! — Вдруг Стеньку осенило, да так крепко осенило, что он даже встал, а потом в два прыжка настиг Деревнина и заступил ему дорогу. По глазам подчиненного догадался подьячий, что тем овладела новая блажь. — Степа! — грозно сказал он. — Степа, ты мое долготерпение не искушай! — Гаврила Михайлович, так все же просто! Та девка Авдотьица на службе у Приказа тайных дел не состоит! И в Аргамачьих конюшнях не числится! Коли она помогает конюхам, то ведь за деньги! А мы ей больше предложим — она и расскажет нам все что надобно! И будем знать, что там у Белянина дома затевается! |