Книга Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?, страница 32 – Дэвид Хьюсон

— Можно нам «Чиста, как розы бутон»? — спросила Пернилле, полистав вместе с Тайсом сборник гимнов.

Священник был в коричневом пиджаке и серой водолазке. Он уточнил номер страницы и сказал:

— Номер одиннадцать-семь. Чудесный гимн. Один из моих любимых.

— Я хочу, чтобы здесь все было красиво и украшено цветами, — добавила она.

— Будет так, как пожелаете. Могу дать вам адреса нескольких флористов.

— Она любит цветы.

Сидящий рядом с ней на жесткой скамье Тайс Бирк-Ларсен уставил глаза в каменный пол.

— Голубые ирисы. И розы.

— Что еще нужно? — спросил Бирк-Ларсен.

Священник полистал записи:

— Пожалуй, мы с вами уже все обсудили. Я еще скажу прощальную речь, но попрошу вас заранее написать для меня несколько слов о Нанне. Сделайте это дома. Когда у вас будет время.

Он глянул на часы.

— Вы не должны упоминать о том, что с ней случилось, — сказала ему Пернилле.

— Только о том, какой была Нанна. Конечно.

Долгая пауза. Потом она сказала:

— Нанна всегда была счастливой. Всегда.

Он сделал пометку:

— Я буду рад сказать об этом.

Бирк-Ларсен встал. Священник последовал его примеру, пожал ему руку.

Пернилле оглядела пустое темное помещение. Попыталась вообразить гроб, увидеть в нем холодное жесткое тело.

— Если вам захочется поговорить с кем-то… — произнес священник — как доктор, предлагающий записаться на прием. В его глазах ровно светилось профессиональное сочувствие. — Помните, что ей сейчас хорошо. Нанна теперь с Господом.

Он кивнул, словно это были самые мудрые, самые правильные слова для него.

— С Господом, — повторил он.

В молчании они направились к выходу. Сделав два шага, она остановилась, обернулась на священника в коричневом пиджаке и темных брюках:

— Как это мне поможет?

Он ставил на место стул, на котором сидел. Блокнот он засунул в карман, как плотник, сделавший замеры. Возможно, он уже прикидывал, какой выставить счет.

— Как это поможет мне?

— Дорогая, — проговорил Бирк-Ларсен, попытался взять ее за руку.

Она высвободилась не глядя.

— Я хочу понять! — крикнула Пернилле человеку, стоявшему на ступенях, застывшему на пути к алтарю, пойманному ее гневом. — К чему мне ваши лицемерные слова?

Он не стушевался, не оскорбился, а нашел в себе смелость вернуться и посмотреть ей в лицо.

— Порой жизнь бессмысленна, безжалостна. Ужасно потерять свое дитя. Вера поможет вам обрести надежду и силы…

Ее лицо исказилось гневом.

— …поможет понять, что в жизни есть смысл…

— Все это чушь собачья! — не вытерпела Пернилле. — Мне плевать, с Господом она или нет. Вы понимаете?

Она сжала руки у груди. Ее голос срывался. Священник продолжал стоять неподвижно. Тайс Бирк-Ларсен застыл, спрятав лицо в ладонях.

— Понимаете вы это? — выла Пернилле. — Она должна быть… — В темной церкви где-то под крышей захлопала крыльями птица. — Со мной.

Лунд жевала «Никотинель». И смотрела на рыжеволосого парня, Оливера Шандорфа, сидящего напротив нее в пустом классе. Он сильно нервничал.

— Вчера ты рано ушел из гимназии, Оливер. Тебя не было на уроках в понедельник.

— Я неважно себя чувствовал.

— Лень — это не болезнь, — наставительно заметил Майер.

Шандорф надулся и стал выглядеть на десять лет моложе.

— За этот год у тебя больше всех пропусков, — добавила Лунд, глядя в записи.

— Оболтус, — ядовито ухмыльнулся Майер. — Единственный сынок богатых и равнодушных родителей. Все понятно.

— Послушайте! — воскликнул Шандорф. — Я всего лишь поссорился с Нанной. И это все!

Лунд и Майер переглянулись.

— Ага, ты говорил с Лизой, — кивнул Майер. — Что еще она сказала?

— Да не виноват я ни в чем. Я никогда не сделал бы Нанне ничего плохого.

— Почему она тебя бросила? — спросила Лунд.

Он пожал плечами:

— Кто ее знает. Да мне вообще наплевать.

Майер склонился к нему, принюхался к стильному небесно-голубому джемперу Шандорфа.

— Держу пари, ей тоже не нравилось, что ты куришь травку.

Шандорф нервно провел рукой по лицу.

— Задержан четыре месяца назад за употребление наркотиков. Два месяца назад — еще один привод. — Майер снова понюхал свитер. — Никак не разберу, что ты куришь… — Он вдруг озадаченно уставился на школьника, словно что-то увидел. Почти уткнувшись носом в лицо оторопевшего и перепуганного Шандорфа, он всматривался в его глаза. — Погоди-ка, что это?

— Что?

— Да у тебя в глазах… Какая-то точка в глубине… Прямо не знаю, что и думать.

Майер чуть не начал ковырять пальцем глазное яблоко Шандорфа, которому уже некуда было отодвигаться, он и так вдавился в спинку стула.

— Уф, — с облегчением выдохнул Майер. Отодвинулся. — Ничего страшного. Это просто твой мозг.

— Да пошел ты, — пробормотал Оливер.

— Ты давал Нанне пробовать это свое дерьмо? — прорычал Майер. — Ты говорил ей: эй, давай вмажемся… и лучше, если ты будешь без штанов?

Рыжая голова склонилась на грудь.

— Нанне это не очень нравилось.

— Что? — уточнила Лунд. — Травка или?..

— Ни то ни другое.

— И поэтому ты взъелся на нее? — Майер сидел уложив подбородок в согнутые в локтях руки. Его поза словно говорила: никуда отсюда не уйду. — На танцах. Стал бросаться стульями. Орал на нее.

— Я был пьян!

— Ага, — обрадовался Майер. — Тогда все в порядке. Так что ты делал после половины десятого?

— Дежурил в баре.

Лунд показала ему лист бумаги:

— Тебя нет в графике дежурств.

— Я помогал разливать напитки.

И опять Майер:

— Кто тебя там видел?

— Да много кто.

— Лиза?

— Ну и она тоже.

— Нет, она тебя не видела, — сказала Лунд.

— Я ходил между столами… Собирал бокалы…

— Слушай, умник. — Майер снова повысил голос, но говорил уже другим тоном: холодным и угрожающим. — После половины десятого тебя никто не видел.

Встал, подтянул свой стул к Шандорфу, сел к нему вплотную, так что они касались друг друга. Обнял его за плечи, сжал. Лунд тяжело вздохнула.