Онлайн книга «Пробуждение»
|
— Что еще? — Просто не знаю, как сказать… Мне кажется, Дуэйн вернулся. — О господи, этого только не хватало! Почему ты так думаешь? — Помнишь, я расспрашивала Дуэйна о совершенном им убийстве? Тогда он швырнул в меня шлем с датчиками. — Да, в самом деле… — пробормотал Гарт, лицо которого сразу стало очень серьезным. — Как я мог забыть! — У меня сложилось впечатление, что Нат бессознательно воспроизвел один из последних поступков Дуэйна. Они снова просмотрели отрывок записи, на котором Нат вырывал у Персис и швырял в стену злосчастную клавиатуру. — Хотелось бы знать, был ли Нат подвержен приступам неконтролируемой ярости при жизни… — пробормотал Гарт. — Если судить по газетным вырезкам — вряд ли. Он был успешным врачом с обширной практикой и отличался состраданием к пациентам. В противном случае он бы, наверное, не открыл бесплатную клинику для малоимущих. — Ну, это, так сказать, фасад. Может быть, в частной жизни он был склонен к насилию, вспышкам гнева… — Конечно, полностью исключать подобную возможность нельзя, — согласилась Персис. — Но я все равно в этом сомневаюсь. А вот наш друг Дуэйн всегда страдал повышенным уровнем кортизола и одостерона в крови. Его клеточные структуры отличались гиперчувствительностью к стрессовым ситуациям, отсюда — защитные реакции, которые стороннему наблюдателю зачастую казались ничем не спровоцированными. Дуэйн Уильямс был наделен, как это иногда называют, «взрывным темпераментом». Иными словами, его реакции часто бывали очень бурными и совершенно неадекватными. — О'кей, Персис, я тебя понимаю, понимаю твое беспокойство. Но позволь на этот раз мне выступить в роли оптимиста… Нат еще плохо ориентируется в том, что происходит с его телом и разумом. Инстинкты и эмоции, которые прорываются на поверхность, знакомы ему плохо — не мудрено, что он растерялся, потерял ориентацию. Пройдет, я думаю, еще довольно много времени, прежде чем он коротко познакомится с самим собой и со своим новым телом. Да, порой он может проявлять характерные для Дуэйна симптомы повышенной тревожности, но я уверен, что мы сумеем с этим справиться. Он говорил достаточно убедительно, но Персис с сомнением покачала головой: — В любом случае эти особенности характера, пусть даже временные, могут отрицательно сказаться на здоровье Ната. Повышение давления плюс склеротические явления в сосудах… — Можно дать ему успокаивающие средства, чтобы снизить интенсивность приступов. — И еще мне кажется, нельзя ничего сообщать ему об окружающем мире, пока он не окрепнет. — Гм-м… — Гарт задумался. — Как много ты успела ему рассказать? — Только о Большом лос-анджелесском землетрясении. Этого оказалось достаточно. — Нат принадлежит к последнему поколению людей, которые жили в относительно спокойном, процветающем мире. Он умер до того, как началась эпоха катастроф. — Кстати о катастрофах, — заметила Персис. — Тебе не кажется, что пора позвонить в ФАББ? Пусть они приедут и осмотрят тело, прежде чем мы двинемся дальше. — Боюсь, в организме еще сохранились следы нелегальных антибиотиков. — Нет. Я в этом почти уверена. Сегодня утром я специально проверила все анализы и ничего не обнаружила. Нат чист. — В таком случае я, пожалуй, позвоню Ким во второй половине дня. Или завтра. Персис пристально посмотрела на него, и Гарт слегка покраснел: — Да, мне не хочется иметь дело с ФАББ, поэтому я и откладывал этот звонок, — сказал он, презирая себя за слабость. — Я их ненавижу, этих деятелей. Ненавижу и… боюсь. — Рано или поздно Федеральное агентство все равно здесь появится — этого не миновать. А Нат уже очень сильно отличается от предыдущих тел-образцов. Как ты собираешься объяснять это? — Скажу, что мы наконец-то сделали все как надо. — К сожалению, еще не все… 39 Вечера были хуже всего. Нат метался по палате, как страдающий неврозом белый медведь, которого он видел когда-то в зоопарке Бронкса. Бедняга расхаживал вдоль решетки туда и обратно, словно ожидая, когда же эта пытка, будто в насмешку именуемая жизнью, закончится и он упадет замертво на узком бетонном пространстве между заплесневелым бассейном и кормушкой со свежей рыбой — единственными радостями, на которые, впрочем, медведь почти не обращал внимания. В жизни Ната не было и этого, поэтому, устав шагать по комнате, он выскакивал за дверь и во весь дух мчался по периметру полутемных коридоров. Дверь его палаты уже давно не запиралась, так что он мог выходить из нее и возвращаться когда вздумается, однако все выходы с этажа были надежно закрыты, а у лифтов отсутствовала кнопка вызова. Утомившись от быстрого бега, Нат переходил на легкую трусцу. Пробегая мимо палаты, где располагался пост дежурной сиделки, он приветливо махал ей рукой, а та махала в ответ. Сиделки давно привыкли к его ночным пробежкам. В их обязанности входило следить, чтобы с ним все было в порядке, а в остальное они не вмешивались. И Ната это вполне устраивало. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы его оставили в покое. Как-то поздно ночью, заканчивая двенадцатый круг, он увидел Монти, который ждал его в палате. Монти проводил с Натом минимум четыре ночи в неделю. Обычно они почти не разговаривали, зато много играли в настольные игры или в слова, но сегодня в голове Ната наконец созрел некий план, поэтому он был разговорчив больше обычного и казался почти веселым. — Откуда родом твои родители? — спросил Нат, когда Монти надолго задумался над очередным ходом в шахматной партии. — С Филиппин. Мой прадед перебрался в Штаты в 1987 году, когда в нашей стране начались беспорядки. — А сколько тебе лет? — Двадцать восемь. — У тебя есть сестры или братья? — Есть брат. Он старше меня и уже женат. Он тоже работает в «Икоре». — Здесь? В этом здании? — Нет, в штаб-квартире корпорации, в Саванне. Мой брат работает у самого главного босса. — Правда? Это большой успех. А ты женат, Монти? — Не-ет… — По-юношески гладкий лоб Монти прорезали две тоненькие морщинки. — Почему? Может быть, ты гомосексуалист? — Не-е-ет… — ответил Монти и, обхватив рукой нос, двинул вперед слона. — А ты собираешься когда-нибудь жениться? — Собираюсь. Но потом. Позже. — Когда? — Когда мне будет сорок или около того. — А подружка у тебя есть? — Нат прикрылся конем. — Нет. — Что же, ты так и живешь без женщин? — Нату не хотелось дразнить своего партнера, но ему вдруг стало очень интересно, какая мораль царит в обществе будущего. |