Книга Самба «Шабаш», страница 17 – Эрве Жюбер

— Все, что поднимается, опускается, — философски изрек Лузитанус.

— А у меня ощущение, что после завтрака мы только поднимаемся, но ни разу не спускались.

— Не сожри вы три, жаренные на костре свиные ножки, запив это бочонком светлого пива, ваше брюхо, быть может, было бы легче нести, — проскрипел Ванденберг.

— Действительно, — согласился Штруддль. — Но это было блюдо шеф-повара. И я сделал записи. Мне пора обновлять меню, если не хочу расстаться с клиентурой.

Отто достал карту предгорий. Он недооценил хаос Мон-пелье-ле-Вье. Вот уже два часа они шли по доломитовому лабиринту, отступая перед пропастями, двигаясь вдоль отвесных обрывов, ступая по тропинкам, протоптанным дикими козами. Гранитные колонны, которые эрозия изваяла в виде странных зверей, не помогали отыскать верный путь. Старому магу было трудно ориентироваться в нагромождении сводов, коридоров и узких карнизов.

— Мы не заблудились? — с невинным видом спросил Аматас, набивая трубку сухой травой.

Они потратили трое суток, чтобы пройти половину расстояния между Римом и Гуэллем, пользуясь лодкой, дилижансом и вьючными ослами. Одно из мест встречи с колдовством располагалось в этом городе Дьявола, в сердце доломитовых гор Франции. Отто настоял на их посещении. Он утверждал, что лучшего места, чтобы оценить ситуацию, не найти. В тавернах Арканов, рассеянных по всему миру, обменивались заклятиями и слухами. Здесь они могут узнать о Баньши больше, чем где-либо. Но до этого «здесь» еще надо было добраться.

Аматас с удобством уселся на плиту в форме алтаря, чтобы выкурить трубку. Благодаря заклятиям невесомости рюкзаки были легче перьев. А семимильные посохи, изготовленные Отто из ветвей древних дубов, оказались незаменимыми помощниками в борьбе с предательскими препятствиями дорог. Что не помешало Эльзеару стереть ноги. Он, чертыхаясь, уселся рядом с Аматасом, пока Отто выбивал на земле концом посоха ритмичную дробь.

Небо было черным, как пасть ада. Звезды вновь не смогут послужить им проводниками. Однако одна из них появилась.

Она, вращаясь, спустилась с неба и после головокружительного штопора уселась на ручку посоха Ванденберга. Аматас встал и подошел ближе, чтобы рассмотреть ее.

— Фонарница! — восхитился он, узнав светоносное насекомое.

Создание, вцепившееся в посох ректора, яростно гудело. С головой утконоса, крыльями бабочки и телом стрекозы оно походило на экстравагантный коллаж. Фонарница испускала яркий свет, сравнимый со светом маяка, и он мигал в зависимости от скорости биения крыльев.

— Это насекомое позволяет читать голландскую газету, набранную мелким шрифтом, — продолжил Аматас. — Обычно они живут только в Суринаме. Если бы Пленк увидел ее…

И живо обернулся, услышав позади рыгание.

— Простите. — Штруддль держался за живот.

— Пошли! — Отто поднял посох, освобождая фонарницу. — Веди нас на обед, о котором так мечтает наш повар.

Фонарница повела их по крутой тропинке, которая уходила в ближайшую долину. Через пять минут они остановились у домика, по крышу утонувшего в кипарисах, ивах и земляничных деревьях. Ставни были закрыты.

— Эй! В трактире! — крикнул Отто, стуча посохом по двери. — Голодные путешественники требуют гостеприимства.

— Томимые голодом и жаждой! — уточнил Эльзеар. Со второго этажа донесся пронзительный голосок:

— Пусть входят! Мы сможем их насытить!

Они подчинились приглашению и оказались в зале с низким потолком, где стояло несколько деревенских столов и стульев. Здесь можно было разместить не более двадцати путешественников. Но сегодня вечером здесь не было ни одного. Из-за дверной притолоки показалась маленькая согбенная старушенция с бумажным фонарем в руке. Она, ворча, подошла к ним.

— Нам нужна комната на ночь, милая женщина, — сообщил Отто.

Он был вдвое выше нее, и старушке пришлось поднять фонарь, чтобы внимательно рассмотреть гостя. Потом с таким же тщанием она оглядела остальных и сказала:

— Вы далеко от проторенных дорожек, путешественники.

— Мы ушли с них, чтобы отведать вашей кухни, — польстил ей Ванденберг. — Яства Аркана, города Дьявола, известны всем в стране колдовства.

Эльзеар никогда не слышал такого адреса. Но с желудком его мог примирить любой ужин. Щеки старушки порозовели от комплимента.

— Вы не путешественники, а знатоки. — Она направилась к лестнице, дав им знак следовать за ней. — У меня есть подходящая комната. Увы, вы попали сюда в голодные времена. Боюсь, мои яства будут весьма скромными. — Штруддль обреченно вздохнул. — Однако попытаемся сотворить чудо с тем малым, что у нас есть.

Комната располагалась под чердаком. В углах валялись проеденные молью тюфяки. Черепицы на крыше разошлись, и в отверстия со свистом врывался ветер. На полу лежал тонкий слой пыли. Старуха оставила их, позволив разместиться.

— Ну что ж, нас ждет весьма спартанская ночка, — с наигранным весельем сообщил Аматас.

Они скинули с плеч мешки. Отто ополоснул лицо дождевой водой, собравшейся в жестяном тазике.

— Она обещала чудеса на ужин, — напомнил Эльзеар, потирая руки. — Такие хижины иногда скрывают сюрпризы. В похожей развалюхе я однажды отведал лучшую в мире солянку. Пиршество, достойное Гаргантюа.

Через четверть часа друзья спустились в зал и, ожидая, пока их обслужат, уселись за стол, на котором стояли деревянные миски и выщербленные стаканы. Вскоре появилась старуха с дымящейся супницей в руках. Она наполнила миски зеленоватой жидкостью, водрузила в центр стола графин с водой и села во главе стола, чтобы скрутить сигарету из похожего на сено табака.

— Крапивные щи! — догадался Отто. — Бабушка потчевала меня ими до того, как я занялся колдовством. — Взял миску и мелкими глотками выпил горячее пойло. — Восхитительно. Истинное чудо.

Одновременно он под столом бил ногой по лодыжкам компаньонов, которые с сомнением разглядывали малоаппетитное варево.

— Божественно, — выдохнул Аматас, сделав первый глоток.

— Горячо, — решил Эльзеар, скривившись.

Старуха наблюдала за ними, затягиваясь зловонным косячком. И хранила молчание, пока Отто вытирал донышко миски куском хлеба, больше похожего на обломок кирпича.

— У вас в таверне спокойно, — проронил он, покончив с супом.

— Неподходящее время для путешествий, — мрачно ответила старуха.

— Неужели?

— Ни единой души за две недели, — прохрипела она. — Вскоре придется уйти, оставив ключ под дверью.

«Будет неплохо», — подумал Эльзеар, впервые за всю свою жизнь пытавшийся с трудом выхлебать суп.

— А где же торговцы, менялы, коммивояжеры. — осведомился Отто. — Мне всегда говорили, что в вашей таверне заключаются лучшие сделки.