Онлайн книга «Господа офицеры»
|
— Ну хорошо, если вам так приспичило — говорите, — вздохнул Георгий Маркович. Миг торжества настал!... Мишель изобразил презрительную гримасу и открыл было рот, но Георгий Маркович его перебил: — Если вы хотите рассказать мне про дубликат колье, который будто бы находится у вас, так можете себя не утруждать — мне это ничуть не интересно! Тем паче что вы все равно меня обманете, нарисовав какой-нибудь липовый план несуществующей в природе местности. Да еще надумаете по дороге сбежать... Мишель не понял... В первое мгновение. И во второе тоже. Понял — в третье... С трудом... Миг торжества и верно настал — но не его! Откуда он... откуда... знает о колье?! И знает о его плане! Что за чертовщина?! — Нет уж, увольте! Я, конечно, мог бы в качестве откупного принять ваше колье, но не теперь — после. А теперь меня интересует, что вы там против нас нарыли?... Но Мишель Герхард фон Штольц завлаба не слушал — ему было не до него! Он пытался понять, где и на чем прокололся. Георгий Маркович все знал — это было очевидно. Будто бы при их разговоре присутствовал... Ах ты, черт его побери!... Так ведь так оно и есть! Как же можно было так лопухнуться! Его подслушивали! Георгий Маркович подслушивал! Как это низко!... Правда, как он смог?! В подвале никого не было, он сам видел, как все ушли! Он говорил тихо, и его слова заглушала капель с труб, и шум пара, и гул механизмов там, наверху! И тем не менее... Микрофон, здесь где-то должен быть микрофон! Мишель Герхард фон Штольц стал крутить во все стороны головой, разыскивая микрофон. Но кругом были только сочащиеся водой трубы. Нет, вряд ли, микрофон должен быть не там — здесь, где-то совсем рядом, потому что в таком шуме его голоса издалека не услышать. Ближе всего к нему была Ольга. Еще ближе — только он сам. Уж не на нем ли?... А почему бы не на нем? Но тогда где?... На груди? Он стал, выпучивая глаза, осматривать свою грудь. Георгий Маркович обеспокоенно косился на него... "Нет, на груди вряд ли — в грудь меня пинали, — вспомнил Мишель Герхард фон Штольц. — Чего они делать бы не стали из опасения повредить «жучок». А куда его тогда не пинали? Мишель Герхард фон Штольц прислушался к своим ощущениям. Тело болело все — от пяток до макушки. Выходит, его пинали и били везде! Он вновь закрутил вокруг головой, осматривая себя, чувствуя, как его разбитый подбородок шоркает воротник. Воротник!... Обычно туда вшивают ампулы с ядом. Но можно и микрофон! А вот мы сейчас проверим! Он втянул голову в плечи, прижал подбородок к груди и стал хватать зубами края воротника. Дегенеративные подручные завлаба глядели на него во все глаза — ты глянь, сам себя жевать начал! Но Мишель Герхард фон Штольц жевал не себя, а ткань, перетирая ее меж зубов. Вдруг на его резцы попало что-то плотное и округлое, как виноградная косточка! Ага — вот он!... Мишель Герхард фон Штольц оказался прав, как всегда! К его воротнику с изнанки был приколот микроскопический — размером с рисовое зерно — микрофон, который улавливал и передавал каждое сказанное им слово! Так вот почему им все известно! Было!... — Эй, ты что там делаешь?! — забеспокоился Георгий Маркович. Но было уже поздно! Мстительный фон Штольц, с силой сцепив зубы, выкусил «рисинку» микрофона из воротника и, набрав в рот побольше слюны, проглотил! Вместе с куском откушенной ткани. Откусил и отрыгнул. — Смотрите, он что-то съел! — закричали, запричитали дегенераты, думая, наверное, что он сейчас забьется в предсмертных конвульсиях. Но пленник был живехонек и был горд собой! Хоть так, хоть мелко, но все же он смог им напакостить! Если они желают измельчить его в порошок, то пусть измельчают и свой микрофон. Или пусть ищут его, копаясь в его внутренностях! Так им и надо! Мишель Герхард фон Штольц глядел победителем — уж коли он не смог укусить ненавистного ему врага, то хотя бы описал ему тапочки! Но Георгий Маркович тоже держался молодцом. Он лишь осуждающе покачал головой. — Если вы решили разыгрывать юродивого — так у вас ничего из этого не выйдет! — предупредил он. — Тоже мне, самострел! Мишель Герхард фон Штольц демонстративно отвернулся, давая понять, что разговаривать в таком тоне он не намерен! И ни в каком не намерен! — Я так понимаю, что ваше сиятельство нас презирает... — верно истолковал его гримасу завлаб. — А если мы будем спрашивать не так? Да хоть как! Начали спрашивать «хоть как». Георгий Маркович кивнул, и все его служки, сорвавшись с места, стали лупить висящего Мишеля как боксерскую грушу, отчего его мотало из стороны в сторону. — Все, довольно! Дегенераты отхлынули, шоркая об одежду окровавленные кулаки. — Ну, что вы теперь скажете? Ничего! Мишель Герхард фон Штольц молчал, с ненавистью глядя на своих палачей. Георгий Маркович вновь кивнул, и один из его подручных вытянул из кармана и чиркнул зажигалкой, подвернув рычажок так, что пламя стало бить на добрых полметра. Наверное, они именно такие зажигалки и выбирали! — Ну что? — спросил он, угрожающе поигрывая огнем. Мишель Герхард фон Штольц презрительно сплюнул. Попав точнехонько в пламя. Отчего зажигалка потухла. — Ах ты!... — рассвирепели бандиты. Зажигалка была зажжена вновь и притиснута вплотную к его телу, так что Мишель услышал, как затрещали волосы на его груди, и оттого болезненно поморщился. Он терпеть не мог запаха паленого мяса. С детства, когда однажды в деревне при нем палили паяльной лампой свинью. Теперь палили его. Пламя обжигало тело, оставляя на нем красную полосу выжженной плоти... — Черт, больно-то как! — вскрикнул, запрыгал на одной ноге дегенерат, отчаянно размахивая рукой. — Жжется, зараза! Вот, палец опалил! — продемонстрировал он всем желающим палец. — Я же говорил — утюг надо было брать! — досадливо выругался кто-то. |