Онлайн книга «Месть Ориона»
Елена, прислушавшаяся к рассказу Лукки, подъехала и остановилась между нами. – Артемида – богиня Луны, сестра Аполлона. Сердце мое заколотилось. – Значит, она воевала на стороне Трои? Елена пожала плечами под промокшим плащом: – Наверное, да. Но она ничего не смогла добиться, так ведь? – Тогда она будет гневаться на нас, – предположил Лукка. «Как и ее брат!» Я не сомневался в этом, пусть на самом деле они не родственники. Я заставил себя улыбнуться и громко сказал Лукке: – Неужели ты веришь, что боги и богини могут обижаться на людей? Хетт не ответил, но на его недовольном лице не осталось даже тени радости. Но какое бы божество ни властвовало в этом городе, в Эфесе чувствовалась культура… Даже улицы его покрывал мрамор. А в храмах за величественными колоннадами поклонялись богам и исцеляли больных. Город привык к паломникам, в нем было множество постоялых дворов. Мы остановились на окраине, в первом из тех, что встретился на пути. Народу попадалось немного; редкие путники осмеливались странствовать в дождливую пору, предпочитая останавливаться в центре города или в гавани, поближе к своим кораблям. Хозяин постоялого двора обрадовался появлению тридцати гостей сразу. Он постоянно потирал руки и ухмылялся, пока мы разгружали животных и повозки. – Можете положиться на меня, господин, ваше добро будет в целости и сохранности, – заверял он, – даже если ваши сундуки набиты чистым золотом. Постоялый двор стерегут мои сыновья, и ни один вор не сумеет добраться до ваших вещей. Я усомнился. Едва ли наш хозяин бы сумел сохранить подобную уверенность, если бы узнал, что сундуки, которые мы внесли в дом, действительно наполнены золотом. Мы сложили их в одной комнате, самой большой в гостинице. Я решил, что буду жить в ней вместе со слепым Политосом. В городе хватало публичных домов, и люди Лукки исчезли, словно унесенные ветром, как только лошади оказались в конюшне, а наше добро в надежном месте. – Они вернутся утром, – объяснил хетт. – Ты тоже можешь идти, – разрешил я. – Но ведь должен кто-нибудь охранять добро? – возразил он. – Я справлюсь, а ты ступай и посмотри город. Суровое лицо Лукки оставалось бесстрастным, – я понимал, что он борется с собой, – наконец хетт произнес: – Я вернусь к восходу солнца. Я расхохотался и хлопнул его по плечу: – Не торопись возвращаться, мой верный друг. Наслаждайся всеми радостями, которые может дать этот город. Ты заслужил отдых и развлечения. – Ты уверен, что… Показав на сундуки, составленные возле моей кровати, я отвечал: – Мне не трудно приглядеть за ними. – В одиночку? – Помогут свирепые сыновья хозяина постоялого двора. Мы видели этих парней; двое – рослые и крепкие, другая пара – легкие и гибкие; можно было предположить, что они от разных матерей. После всех битв и опасностей они не страшны нам, но для вора представляли грозную силу. – Я тоже останусь здесь, – промолвил Политос. – Пусть у меня нет ушей, но слух все равно лучше, чем у летучей мыши. Так что в ночной темноте, когда твои глаза бесполезны, караульщика лучше меня тебе не найти. Лукка с видимой неохотой покинул нас. Елена расположилась в комнате по соседству. Она велела прислуживать себе двум младшим дочерям хозяина. Я слышал, как те болтают и хихикают, поднося по скрипучей лестнице дымящиеся ведра, и наливают воду в деревянную ванну, которую хозяйка предоставила знатной гостье. Конечно, никто из них не знал, кто мы. Можно было не сомневаться: о золотоволосой красавице и сопровождающем ее отряде хеттов немедленно заговорят в городе. Но пока никто не свяжет наше присутствие здесь с троянской войной и ахейцами, нам ничего не грозит. – Расскажи мне о городе, – попросил Политос. – На что он похож? Я вывел слепца на балкон и принялся описывать ему все, что видел: храмы, постоялые дворы, многолюдные улицы, гавань, паруса кораблей, стоявших на рейде, великолепные дома на склонах холма. – В центре города должна быть рыночная площадь, – с блаженством в голосе вымолвил Политос. – Завтра один из людей отведет меня туда, и я начну рассказывать о падении Трои, о гордости Ахиллеса и жестокости Агамемнона, спою о том, как сгорел великий город, как погибли его герои. Людям это понравится. – Нет, – негромко возразил я. – Нельзя, чтобы здесь узнали, кто мы. Это слишком опасно. Он обратил ко мне свои пустые глазницы; шрамы, оставшиеся на месте глаз, словно осуждали меня. – Но я же сказитель! И здесь у меня сложилось повествование, которого никто еще не слышал. – Он постучал себя по лбу. – Рассказывая свою повесть, я наживу целое состояние! – Не здесь, – отвечал я. – И не сейчас. – Но тогда я перестану быть для тебя обузой! Я сам смогу зарабатывать на пропитание. Я сделаюсь знаменитым! – Нет, пока Елена остается с нами, – настаивал я. Он гневно фыркнул: – Эта женщина послужила причиной множества бед, ни одной из смертных не удалось вызвать столько несчастий. – Возможно, ты прав. Но пока я не доставлю ее в Египет, пока не удостоверюсь, что она находится в безопасности, под защитой царя, ты не будешь рассказывать о Трое. Недовольно бурча, Политос вернулся в комнату. Я провел слепца между сундуками с добычей. Когда старый сказитель опустился на перину, я услышал, что в дверь заскреблись. – Ты слышал? – Кто-то просит разрешения войти. Так поступают культурные люди. Они не барабанят в дверь, словно намереваются выломать ее, как это делаешь ты, – ядовито объяснил Политос. Я взял меч со стола, разделявшего наши постели, подошел к двери и чуть приоткрыл ее. Там стояла одна из дочерей владельца постоялого двора, пухленькая девушка с ямочками на щеках и смеющимися темными глазами. – Госпожа спрашивает, не посетишь ли ты ее, господин. Она ждет тебя в комнате, – проговорила она, неуклюже кланяясь. Я поднял глаза и оглядел коридор – пусто. – Скажи ей, что я приду немедленно. Закрыв дверь, я подошел к постели Политоса и присел на край. – Знаю-знаю, – сказал он. – Ты пойдешь к ней, чтобы погибнуть в паутине ее чар. – Слова истинного поэта, – парировал я. – Не пытайся льстить мне. Не обращая внимания на его раздражение, я спросил: |