Книга Обет молчания, страница 14 – Андрей Ильин

Что бы ни было, нарыв, похоже, созрел! Куда он прорвется, внутрь или наружу, можно только гадать. Но что прорвется в самое ближайшее время сомнений не вызывает!

День, при всей его внешней похожести на предыдущие, прошел напряженно. Я, востря уши, слушал улицу, прокручивал свои действия во всех возможных и невозможных случаях, усыплял внимание охранника своей безразличной пассивностью.

Словно что-то чувствуя, ходил по квартире, часто заглядывая в ванну, Дед. Он явно нервничал, но, как видно, не мог вычислить причину своей тревоги. Она была за пределами прямой логики. Он просто ощущал опасность, как волк, как медведь в обложенной берлоге, хотя самой угрозы еще не видел.

Днем в квартиру кто-то позвонил. Я напрягся, затаил дыхание. Похоже, началось! Бандиты, приготовив оружие, бесшумно пробежали в коридор, за ними потянулся Бугай. Я встал на колени приготовившись к действию.

Мимо! Кто-то перепутал номер квартиры. Я расслабился, осел на пол.

— Ты где должен быть? — недовольно спрашивал Дед Бугая.

— В ванной.

— Какого же рожна ты торчишь здесь?

— Так ведь…

— Так ведь… — передразнил Дед, — знай свое место и лишнего не рыпайся. Надо будет — позовут!

Снова повисло напряженное ожидание.

К полудню следующего дня во дворе загудели машины.

— Опять аварийная, — сказал Хозяин, выглянув в окно, — две машины.

— Поганая у тебя хата. Сплошные аварии! — сказал Шрам.

Снова позвонили в дверь.

— Кто там? — спросил Хозяин.

— Сантехник. Откройте. Мне смеситель сменить надо.

— Не нравится мне этот сантехник, — прошептал Дед. — Не открывай!

— Я никого не вызывал. Уходите! — крикнул через дверь Хозяин.

— Откройте! — настаивал сантехник, — у меня наряд! — и сильно забарабанил в дверь.

— Какого хрена смеситель, когда вентиля не перекрыты, — ахнул Дед. — Мусора это! — и, выхватив наган, рванулся к окну. — Аварийщики?! Кретин! Когда это аварийщики приезжали на двух машинах? И зачем они вообще приехали, если вода из кранов идет? Всем по местам!

— Открывайте, милиция! — крикнули из-за двери.

— Козлы поганые! — истерично закричал Шрам и побежал из кухни зажимая в руке большой столовый нож.

Бугай секунду стоял в замешательстве, потом потащил из-за пояса обрез.

Этот так просто себя не сдаст! Прихватит с собой одну-две милицейские жизни.

Бугай передернул затвор, дослал в ствол патрон.

И снова, подчиняясь минутной эмоции, я нарушил все возможные инструкции.

— Не уйдешь, сволочь! — произнес я вслух какую-то совершенно идиотскую, совершенно кинематографическую фразу.

— Чего? — автоматически спросил Бугай и повернулся ко мне корпусом.

— Сзади! — резко крикнул я, не давая ему опомниться.

Бугай резко повернул голову и тут же получил удар ногой в пах. Другой ногой я мгновенно ударил снизу по руке удерживая обрез. Винтовка оглушительно бухнула, пуля ударила в стену, осыпая меня осколками керамической плитки.

— Ты?! — удивился Бугай, держась за низ живота. — Гад!!! — и стал медленно выпрямляться.

Но я уже стоял на ногах. Следующим ударом я выбил Бугая в коридор, сыпанул в лицо горсть сухого табаку, собранного из найденных окурков сигарет, быстро отошел, закрыл, запер на щеколду дверь. Пока Бугай очухается, пока протрет глаза, пока поднимется, пока откроет дверь в ванную, пройдет не меньше полминуты. К тому времени милиция высадит входную дверь, тем или иным способом утихомирит бандитов и, двигаясь по коридору, наткнется на Бугая. На него у них уйдет опять-таки не меньше 25–30 секунд, парень он здоровый и запросто его не скрутишь, придется повозиться. Таким образом, получается, что мне обеспечена минута спокойной жизни. Милиция нейтрализует угрозу, исходящую от Бугая. Пока последний вскроет ванную дверь, пока сообразят что к чему, пройдет еще несколько секунд.

На все эти математические укладки у меня ушло ровно столько времени, сколько потребовалось на то, чтобы сорвать со стены зеркало. Я отступил к двери, сделал шаг, прыгнул и с лету, двумя ногами ударил в расшатанную стену. Кирпичи с грохотом вывалились наружу. Еще одним сильным ударом я расчистил образовавшееся отверстие. Сзади часто загрохотали выстрелы — глухие милицейских «макаровых» и лающие дедовского нагана. Не раздумывая дальше, я вытянул руки и рыбкой нырнул в пролом.

В соседской ванной под душем, от изумления выпучив глаза и раскрыв рот, стоял голый мужчина. Широко и дружески улыбаясь, чтобы он не успел испугаться и приготовиться к защите, я поднялся, сказал «С легким паром!» и, связанными руками, не очень сильно, но так, чтобы выключить его на несколько минут, ударил в солнечное сплетение. Мужчина, так и не успев понять что произошло и откуда объявился этот улыбчивый гражданин, охнул, сел в ванную под струю горячей воды. Прихватив с полки безопасную бритву я открыл щеколду, выскочил в коридор и сразу наткнулся на удивленные глаза высунувшейся из комнаты женщины. Теперь очень важно было не дать ей закричать, не позволить навлечь на меня милицию. Следовало незамедлительно придумать ей какое-то занятие. Человек, у которого появилась работа, обычно молчит.

— Скорее, — крикнул я. — Вашему мужу плохо! Ну же! Быстрее!

Словно завороженная женщина повернулась к открытой двери в ванную комнату. В ванной она пусть кричит, причитает и зовет на помощь сколько угодно. На улице ее уже слышно не будет. А за мною, имея на руках раненого супруга, она не побежит. Две, а то и три минуты супруги будут заняты только собой, еще минуту активной и потому бестолковой помощью работникам милиции, появившимся в проломе. Этого времени мне хватит за глаза, чтобы навек покинуть эту квартиру, этот дом и даже улицу.

Быстро пройдя в коридор я на ходу сорвал с вешалки хозяйский плащ, набросил его на руки, чтобы скрыть веревки, открыл дверь и спешно, но без излишней торопливости, спустился по лестнице.

— Что там происходит? — поинтересовалась на третьем этаже какая-то пожилая женщина.

— Кино снимают, — ответил я первое что взбрело в голову.

— Да вы что! — всплеснула руками женщина, — а я ничего не знаю!

На улицу я вышел очень спокойно. Возле соседнего подъезда, вплотную к выходу, стояли автомобили аварийной службы с распахнутыми дверями, чуть дальше замерли милицейские бобики. С верхнего этажа неслись крики, ударило несколько выстрелов.

— Вы куда? Сюда нельзя! — выставил руки мне навстречу молодой сержантик. — Проходите, не задерживайтесь!

Любопытно оглядываясь, что делал бы на моем месте любой случайный прохожий, я отступил вглубь двора и с большим удовольствием выполнил просьбу сержанта, то есть не стал задерживаться и прошел мимо. Обойдя дом, я прошагал несколько кварталов, зашел в первый же подъезд, где с помощью прихваченной из супружеской ванной бритвы, срезал веревки на руках. Все. Я стал свободен.