Онлайн книга «Настоящий полковник»
— Пиши. Расправил на тумбочке лист, приготовил ручку. — Милая моя жена. Драгоценная моя птичка-невеличка. Трясогузка любимая… Написал? — Медленнее. Я не успеваю. — Трясогузка любимая. Цветок лазоревый в безводной степи, иссушенной солнцем. Антилопа, спустившаяся с… И так две с половиной страницы. — Все, что ли? — Все. — Ну тогда я пошел. — Погоди. Адрес. Пациент продиктовал взятый наобум адрес. Медбрат надписал его на конверте. — Ну я пошел… — А обратный адрес? — Обратный… — Да, вот этот, где я лежу. Иначе как я получу ответ? — Этот… Этот я потом впишу. — Почему потом? — Я индекса не помню. — Не надо индекса. Без него дойдет. Ну давай, пиши. Какая улица? — Я не помню. — Давай кого-нибудь позовем. Кто знает. Или ты не хочешь давать мне адрес? Почему ты не хочешь давать мне адрес? Все вы не хотите? — Я? Нет. Я хочу… — Тогда давай узнаем адрес. Давай! Раз ты хочешь. Давай старшую сестру позовем или дворника. Они скажут. — Ладно. Узнаю. И отправлю. — Нет, так не пойдет. Я хочу знать, что письмо имеет обратный адрес. Иначе зачем я его писал? — Хорошо. Ладно. Я сейчас… Так, все понятно. Почему телефоны поломались. Почему медсестры и медбратья исчезают. Не дом отдыха это. И не госпиталь. Вернее, госпиталь тоже. Но и тюрьма. В первую очередь тюрьма. Не такая явная, как были раньше, но все равно тюрьма. С хорошим питанием и милыми медсестрами. Его вытащили из одной тюрьмы, чтобы посадить в другую. Кто посадил? Тот, кто освободил! Зачем посадил? Затем, что он нужен. Зачем-то нужен. Зачем нужен? Зачем освобождают из тюрем, пересаживая в другие? Из-за информации. Изымая опасного свидетеля. Или… Другие «или» в голову не приходили. Чтобы узнать другие «или», надо было узнать, кто его похитил. Кто были те бравые ребята, которые вытащили его с того света? Кто-то из местной братии? Федоров? Или кто-то еще? Кто?! Пациент нажал на кнопку вызова и держал ее, пока к нему сбежались все, кто был в коридоре. — Я хочу видеть ваше начальство! — Главврача? — Нет. Не главврача. Того, кто меня на эту койку уложил. — Вас сюда главврач уложил… — Хорошо. Передайте вашему главврачу, что, если он не объявится до завтрашнего дня, я прекращу курс лечения. С ними прекращу. Категорически прекращу!.. * * * — Как здоровье? — радостно улыбаясь, спросил человек в белом, накинутом поверх гражданской одежды халате. Спросил генерал Федоров. Генерал Федоров! Значит, все-таки он, Федоров!.. Что, наверное, гораздо лучше, чем если не Федоров. А может быть… Может быть, гораздо хуже… — Очухался? После всех тех передряг? — Значит, выходит, ты… Главврач этой больницы? — Выходит, я. И не только этой. — Что ты хочешь? — Узнать о состоянии твоего здоровья. Как оно? — Раз ложку самостоятельно держать могу, значит, нормальное. Что еще? — Ты не любезен. Хотя я вытащил тебя из серьезной передряги. По твоей, между прочим, просьбе. — Спасибо. — Пожалуйста. Обращайся, когда надо. — А оплата? — Какая оплата? — По факту. По факту спасения. Сколько за это надо платить? — Ни копейки. — Я не про копейки. Я совсем про другую валюту. — Про биты? — В том числе. — Битами, да, битами помочь придется. Если, конечно, ты захочешь. — А если нет? — Справимся сами. Общее направление поиска ты нам показал. Дальше только ленивый не разберется. Но если ты найдешь возможным нам помочь — будем благодарны. Мягко стелил генерал Федоров. Слишком мягко. Если бы он начал торговлю, если бы что-нибудь требовал, было бы спокойней. Но он не требовал. Он ничего не требовал. Кроме информации, которая многого не стоила. Чего же он добивается? Тем, что ничего не добивается? Чего?! В благородный порыв собеседника полковник не верил. В спецслужбах не бывает благородных людей. Бывают умные. Бывают жалостливые. Бывают дураки. Но не бывает благородных. Потому что работа в спецслужбах прямо противоречит проявлению подобного рода человеческих качеств. Не мог быть генерал Федоров благородным. Или не мог быть генералом ГРУ. — Я могу понять эти слова как освобождение от всяческих обязательств? — Можешь. — То есть я свободен? — Нет. Пока не свободен. От гипса не свободен. А вот когда его снимут… — Что будет? Когда снимут? — насторожился Зубанов. — Надеюсь — радостное известие. Для тебя. — Какое? — Поправишься — узнаешь. Нет, не прост генерал. Ох, не прост! Наобещал с три короба, а главного не сказал. Наобещал, чтобы удержать нужного ему пациента здесь, в этой палате. Ведь тому, кто свободен, незачем бежать. Вера в счастливое будущее удерживает узника на месте надежней вооруженной охраны. Может, в этом дело? Но тогда зачем его здесь удерживать? Чем он может быть полезен генералу Федорову? Чем он хочет обрадовать его после снятия гипса? Чем? Чем?.. Через месяц гипс сняли. И сразу явился генерал. — Рад, что ты уже не больной. Что в нормальной форме… — Чем ты меня хотел обрадовать? — Действительно, хотел. — Чем? — Не терпится? — Да. Уже целый месяц. — Тогда начинаю радовать. У тебя появился шанс расквитаться со своими обидчиками. — С какими? — У тебя много обидчиков? — Более чем достаточно. — С последними обидчиками. С самыми последними. Которые упекли тебя в тюрьму. — Как я могу с ними расквитаться? — Кардинально. Раз и навсегда. — В чистильщики меня прочите? |