Онлайн книга «Райский сад дьявола»
— Чем? — удивился Хэнк. Он очень сильно не любил этого грязного еврея, но показать этого не мог — Монька был ему нужен, он был надежен. И кроме того — Хэнк это остро чувствовал, — исходил от старого еврейского гангстера мощный невидимый ток силы, огромной пугающей уверенности, могущество какого-то противного тайного знания, почти неощутимого презрительного превосходства. И потому спросил снова: — Чем я тебя огорчил? — Если следовать твоим правилам, — вздохнул Монька, — мы с тобой на земле останемся вдвоем. Остальных придется убить… — Пусть живут, — усмехнулся Хэнк. — Еще понадобятся… Подумал и, чтобы хоть как-то достать мерзкого еврея, сказал: — И вообще, Иммануил, речь идет о такой ничтожной сумме, что она не стоит столь серьезного разговора… — Сумма нормальная, — пожал плечами Монька. — Двадцать процентов от среднеаукционной цены… — А ты собираешься выставлять ее в «Сотби» или в «Кристи»? — с издевкой полюбопытствовал Хэнк. — Я не собираюсь ее выставлять. Зачем? — невозмутимо ответил Монька. — Она уже продана… — Ого! — восхитился Хэнк. — И деньги получены? — Естественно! — подтвердил Монька. — Картинка давно продана. Под заказ… Монька видел, что Хэнка разбирают злоба и любопытство — кто эти замечательные клиенты? Швейцарские гномы или техасские керосинщики? Кто под пустую стенку в своей тайной галерее выдает авансом два миллиона? Ах, если бы можно было выйти на них напрямую! Шалишь! Тебе, дорогой Хэнк, этого знать не полагается. Монька был в курсе, что Левон Бастанян, партнер Джангирова и оператор на подпольном рынке, уже очень давно ничего не продает западным тайным коллекционерам. Нет смысла! Русские! Вот это и есть сейчас лучшие клиенты на художественном маркете ворованного антиквариата высочайшего мирового класса. Там немереные деньги и бешеный поиск их надежной капитализации. — А если бы мы вчера не взяли картину? — спросил Хэнк. — Ты вернул бы деньги? — Нет… — покачал головой Монька. — Картину взяли бы другие. Или взяли другую картину в другом месте. Равноценную. Но я и думать не хочу, что ты бы не справился с такой чепухой. Тебе ведь нужны деньги… — Это не деньги. — Хэнк пренебрежительно пнул кейс под столом. — Мне нужны большие деньги… — Похоже, — кивнул Монька. — Позволь спросить — а зачем тебе большие деньги? Хэнк покатал на губах ледяную улыбочку и мягко заметил: — Иммануил, я думаю, это не твой бизнес, я хотел сказать — тебя это не касается… Монька засмеялся, потряс седеющей шевелюрой, благодушно сказал: — Речь идет о таких больших деньгах, что я обязан знать не только, где они вспухнут, но и куда они уйдут. Дело в том, что власть берет нас за жопу не тогда, когда деньги взяты, а в момент, когда мы начали их плавить в наши радости… Поэтому я хочу понять, зачем тебе большие деньги и что ты можешь поставить за них… — Это зависит от того, насколько они велики, эти большие деньги, — прищурился Хэнк. — Миллионы. Много миллионов симпатичных североамериканских гринбаксиков… И все — кэшем… — Это подходит, — уверенно согласился Хэнк. — За них я могу не очень много поставить… Но мне пока нужное… Свою жизнь… — Ты не ответил, зачем тебе такие бабки, — напомнил Монька. Хэнк не раздумывал ни секунды: — Я выполню обет. — Чуть помедлил, будто раздумывал, стоит ли делиться. — Я создам независимый фонд помощи военным инвалидам и ветеранам. Таким, как я сам… Монька с недоверием глянул на Хэнка, пожал плечами — каждый пусть сходит с ума по своему усмотрению. — Наркота или оружие? — спросил Хэнк. — Дурь. — «Мальчик» или «девочка»? — Синтетик. — Объем поставки? — Неограниченный. — Моя задача? — Распространение в Штатах и Канаде… Я получаю товар из России и перебрасываю его через океан. Дальше действуешь ты. Ты понимаешь, почему я выбрал именно тебя? — Пока нет… — Ты — боец. И ты не вмазан в уголовные структуры Штатов. Нам нужна новая, абсолютно закрытая и автономная сеть. Три существующих системы сбыта не подходят. Мы не можем договориться ни с латиносами, ни с какими колумбийскими картелями. Они торгуют естественной наркотой, а мы синтетиком. Это другая цена, другой рынок, другие объемы — мы с ними самые острые конкуренты. И второй путь — партнерство с итальянцами — тоже не годится. «Коза ностра» разрушена и насквозь проедена стукачами, они за грош друг друга сдают… — А третий путь? Русские? — Русская братва в Штатах — нам не компания. Их ФБР держит под прицелом всех. Как что-нибудь всерьез залепят — курок нажмут сразу. Всех за ночь поберут. Поэтому нужны не просто другие люди, нужна другая система… Монька замолк, мгновение подумал и нейтральным тоном добавил: — Что-нибудь вроде твоих инвалидов и ветеранов… Хэнк быстро взглянул на него — лицо Моньки было невозмутимо благодушно, и Хэнк с отвращением подумал, что этот мерзкий «каик», этот жид расколол его в одно касание. — Подумай, по силам ли тебе такая игра… Не торопись, все взвесь… Время есть. Дело это очень серьезное, за ним стоят большие крупняки… Надеюсь, что ты не будешь разочарован… — Я никогда не бываю разочарован, потому что я никому не верю, — желчно сказал Хэнк. — Как мы рассчитываемся? — По-честному, — добродушно улыбнулся Монька. — Хозяева товара перед отправкой называют мне минимальную цену. Они в курсе всех этих дел. Я перебрасываю товар к тебе. Через три месяца ты возвращаешь мне деньги — две трети названной суммы в кэше… — Какая приблизительно цена первой поставки? — Пока я затрудняюсь тебе сказать точно, — почесал в затылке Монька. — Ну, думаю, миллиончиков на сто потянет… Хэнк подумал, что никогда еще он не был так близок к цели своей жизни — Великому Отмщению. Сглотнул ком в глотке и равнодушно сказал: — Согласен. Я сделаю это… — Ну и прекрасно! — хлопнул Монька в ладошки, короткопалые, ловкие, быстрые. — Значит, будешь держать связь и работать с моим советником. Васенко. Он умный и хорошо подготовленный парень… — Да, я видел его, — сказал Хэнк, засунул в карман свои солдатские сигареты и исцарапанный «Зиппо». — Он, по-моему, из спецслужб? — Наверное, — прикинулся Монька. — И что? — Я не буду с ним работать. Я работать буду только с тобой. Лично. — А почему? Хэнк встал, положил легонько руку на плечо Моньке и вежливо сообщил: — Император Аврелиан сказал — тот кто не пощадил родину, не останется верен и мне… |