Онлайн книга «Рейд»
|
Он собирается наконец с духом. – У меня есть проблема, лейтенант. – Да? Кригсхаузер прикусывает нижнюю губу. – Сексуальная проблема, сэр. – Как? Трудно не верить заявлению, что он ни разу не мылся и ни разу не менял нижнего белья. Его личный вес состоит, должно быть, из одних дезодорантов и одеколонов. От него воняет. – Это мой пятый патруль на этом корабле. Я киваю. Мне это прекрасно известно. – Они не отстанут от меня. Я влип. Что делать с голубым? Ничего, наверное. Почти все мы извращенцы. – Тут вот еще один парень… – Его прорывает. – Пытался заставить меня сделать это. Давил на меня. Не пропускал мои заявки. Поэтому-то я и не моюсь. Это не примета, как другие парни думают. Но он все равно припер меня к стенке. – Как? – Все из-за той девчонки, понимаете. В позапрошлом отпуске. Говорила, что ей восемнадцать. Так это неправда. И она сбежала из дома. Да? Я так и думал. Вселенная гноится несчастными. Слишком многие из них – дети. – Она пользовалась мной, чтобы досадить родителям. – Так-так. Такое случается. Слишком часто. – Я понял это в прошлый отпуск, когда попытался ее навестить. Ее родители – большие шишки в штабе. Жаждут крови. Девчонка меня обработала, а они подумали, что это я ее. Когда они узнали, в чем дело, было уже слишком поздно, чтобы делать аборт. – Ты уверен, что это ты? Когда речь идет о Ханаане, это очень разумный вопрос. Его лицо потемнело от злобы. Я сменил тему. Эта девчонка ему не безразлична. – И этот парень знает? – Да, сэр. И если я не соглашусь, он расскажет про меня. Сексуальное принуждение? Здесь? Невозможно поверить. – Почему ты мне об этом рассказываешь? А вдруг я – эйдо? А вдруг я напишу об этом в своей книге? А вдруг я сам расскажу? Разве офицеры не держатся друг друга? – Надо было хоть кому-то рассказать. А вы не доносчик. Хотел бы я быть в этом уверен так же, как он. Я не ведущий колонки полезных советов. При том, как я искорежил сам себе жизнь, своими советами я могу принести решительно больше вреда, чем пользы. – Он не блефует? – Нет, сэр. Он это уже проделал. С моим другом Лендтрупом. – А что, если ты просто скажешь ему, что навешаешь ему хорошенечко, если он не отвяжется? – Это будет блеф. Я киваю. Можно понять. Мы – военные люди, вокруг – война. Самая мысль о насилии друг над другом отвратительна. Поступок Никастро мог быть совершен лишь в стрессе. С детства людей учат сдерживать животную агрессию. Общество это хорошо умеет. Потом мы берем этих мальчишек и делаем из них воинов. Любопытное свойство нашей ветви обезьяньей породы, эта противоречивость. – И даже если он поверит, все равно может заложить, верно? – Да, правда. А что будет, если он расскажет? Эти штабные родители, что они устроят? Штабные имеют возможность буквально угробить человека бюрократическими методами. – И знать не хочу, сэр. Я хочу сделать свои десять и отвалить, как только смогу. Может быть, уйти в учебную команду. Не многие из клаймерщиков надеются дожить до конца войны. Большинство догадываются, что выступают за проигрывающую команду. Все, чего им хочется, – это остаться в живых. Странная эта война. Конца ей не видать. И не уволиться, пока она не закончится, если тебя не испортят так сильно, что ты станешь пригодным лишь на собачий корм или на просиживание у окна госпиталя для инвалидов. Никакой веры в завтрашний день, вдохновляющей обычно молодых. Это война отчаяния. – Это то, что рискуешь потерять ты. А он? – А? – Есть и другая сторона. У него тоже есть слабые места. Я чувствую себя ослом, играющим человеческими жизнями. Но сам напросился. Я пошел на сделку с Мефистофелем. Нельзя быть разборчивым, влезая в чужие жизни. Я хочу знать и понимать окружающих меня здесь людей. Кок – один из них. Если не займешься его проблемой, не поймешь его. Он останется просто человеческим курьезом, набором непонятных причуд. – Я таких не знаю, сэр. – Давай начнем сначала. Как он узнал про девушку? – Не знаю, сэр. – Кому ты говорил? – Только Лендтрупу и Фоссбринку, сэр. – Лендтрупу? Ты о нем уже что-то говорил. – Курт Лендтруп. Он был с нами в прошлый патруль. Списанный кадр. Мы провели отпуск вместе. – Втроем? – Да, сэр. К чему вы ведете, сэр? – Ты говорил с Фоссом? Спрашивал его, говорил он кому-нибудь или нет? – Зачем, сэр? – Если ты рассказал только двоим, значит, один из них сказал кому-то еще. Я бы предположил, что Лендтруп. Ты говорил, что на него тоже оказывали давление. Тебе бы следовало это проверить. Он специально прикидывается дураком. Не хочет втягивать своих друзей в эту историю, не хочет потерять свое доверие к ним. Может быть, он считает, что, поговорив с Фоссбринком, он лишится лучшего друга. Весьма ранимый молодой человек. – Тебе необходимо заткнуть течь. Это дало бы какой-то рычаг. Поговори с Фоссом и приходи ко мне. Я пока подумаю. – Хорошо, сэр. Он недоволен. Он хочет чудес. Хочет, чтобы я нажал волшебную кнопку, и все наладилось само собой. Такая у нас, людей, омерзительная привычка – искать легкие выходы. – Спасибо за кофе, сэр. – Всегда пожалуйста. Было бы легче, если бы он назвал имя. Я бы прижал шакала к стене и пригрозил бы своей книгой. Сила прессы. А что? Но Кригсхаузер не расколется. Это я знаю и без вопросов. Ясно, что он боится. Тут может быть и другая сторона. Мы, люди, даже если очень стараемся, все равно слегка подтасовываем факты. Вполне возможно, что Кригсхаузер подтасовал их порядочно. Книга, о которой я говорил, это лишь пример. Я хочу быть объективным. Я имею намерение быть объективным. Конечно. Но насколько объективен я могу быть? Штаб я видел мало, а то, что видел, не впечатляет. Я слишком сильно отождествляюсь с фронтовиками. Меня сильно подмывает забыть, зачем они должны выдерживать этот ад… Я в приступе самоиронии хмыкнул. Да, я человек с возможностями. Одна из причин, по которой люди боятся раскрываться передо мной, – а вдруг я о них напишу? Так что я в конце концов – всего лишь своего рода эйдо. Случайная угроза может иметь удивительные результаты. Яневич говорит, будто придурок Танниан не устает трубить с тех пор, как я на клаймере. Он всей Конфедерации пообещал репортажи с борта, правдивую историю о повседневной жизни героев. Его ребята по связи с прессой дело знают. Половина населения будет ждать, затаив дыхание. О, ваше величество мегакон-марки, собирайтесь на мой счет… |