Книга Рейд, страница 61 – Глен Кук

Командир был прав, а Вейрес ошибся. Надо было делать перелет в клайминге, и черт с ним, с АВ.

Мы пали жертвой новой системы тактической разведки. Конкуренты рассеяли возле звезд крошечные космические станции, оборудованные инстелом, для отлова таких, как мы, прыгунов от солнца к солнцу. Стоит такой станции засечь тахионный хвост клаймера, она тут же посылает сигнал.

Акулы, бесцельно бродившие вокруг, повернули носы на запах крови.

Первым их след ловит Рыболов.

– Командир, – докладывает он, – у меня тут что-то странное. Миллисекундный след.

– Воспроизведи-ка! Старший помощник, ваше мнение?

– Никогда в жизни не видел ничего подобного.

– Джангхауз, вы эксперт.

– Прошу прощения, сэр. Я не знаю. На курсах мы такого не проходили. Может быть, естественный источник?..

Существуют естественные излучатели тахионов. Известно, что такими свойствами обладают некоторые дыры Хоукинга. Они генерируют их точно так же, как пульсар – свое излучение.

– Может, у писателя спросим? – предлагает Яневич.

– Не имеет смысла. Нам необходимо знать одно – корабль это или нет.

– Может, это клаймер? Чем-то похоже.

– Никого не может быть так близко. Не спускайте с него глаз, Джангхауз.

В блаженстве неведения мы плавно опускаемся в мягкую пыль на дне лунного кратера, снижаем мощность до минимума и собираемся притвориться мертвыми. Рано или поздно джентльмены из тон фирмы погонятся за более живой дичью. Если еще не погнались.

– Старина Масгрейв, – говорит командир, – делал нечто подобное, когда летал на «Восьмом шаре».

– Да?

Кофе кончился. Даже эрзац. Теперь мы фехтуем словами над стаканами с соком.

Несколько минут он молчит, а потом продолжает:

– Нашел себе небольшую планету с дыркой внутри. Не спрашивай меня как. Заныривал туда, переходил в норму и отключал двигатели. У господ из той фирмы крыша ехала.

– А потом?

– Он слишком часто туда нырял. В один прекрасный день он объявился, а планета оказалась облаком гравия с полудюжиной истребителей внутри.

– Они его не поймали?

– Не в этот раз. Не на «Восьмом». – Он остановился, чтобы отхлебнуть немного сока и пожевать трубку. – Старый пройдоха. Порой неделю там сидел, а потом вдруг выскакивал и добывал себе очередную звезду. Истребителей он перебил больше, чем любые два командира с тех пор, вместе взятые.

Снова молчание.

– Конец истории?

– Ага.

– А мораль?

Он пожимает плечами.

– Нельзя все время делать одно и то же?

Они не дураки. Часами ничего не делают. Хотят перед делом накопить силы наверняка. Целых двенадцать часов мы бездельничаем, и жиреем, полагая, что все закончилось.

– Кое-что появилось, командир, – озадаченным голосом говорит Рыболов.

В это время я достаю Роуза, пытаясь найти в этом таинственном персонаже какие-то зацепки. Безуспешно. На вахте Яневич. Он и подходит к Джангхаузу.

– Воспроизведи. – Мы изучаем сигнал. – То же самое, что и в тот раз?

– Не совсем, сэр. Теперь дольше.

– Любопытно. – Яневич смотрит на меня. Я пожимаю плечами. – Из той же точки?

– Почти, сэр.

– Продолжайте наблюдения.

Мы возвращаемся к своим делам. Проходит пять минут, и Рыболов говорит:

– Контакт, мистер Яневич.

Все сбегаются. Нет никаких сомнении в том, что это такое. Корабль противника. За две минуты удается наспех высчитать его траекторию.

– Ерунда, – говорит Яневич, – он просто проверяет звезду.

Судно в непонятной спешке удаляется неизвестно куда. Я облегченно вздыхаю. Опасность была близко.

Через два часа опять. Кто-то другой спешит присоединиться к первому, мечущемуся сейчас безумно с другой стороны от солнца. Яневич задумчиво хмурится, но сигнала тревоги не дает.

– Так ведут себя, когда кого-нибудь ищут, – говорит он. – Джангхауз, вы уверены, что не видели следов клаймера?

– Уверен, сэр. Только эти два блика.

– Вы думаете, кто-то услышал наш уход от солнца и выход в норму?

Рыболов пожимает плечами. Я говорю:

– Те следы совсем были непохожи на следы любого корабля.

– Мне это не нравится, – говорит Никастро. – Целая толпа собирается. Надо сматываться, пока на нас не наткнулись.

– Как? – резко обрывает его Уэстхауз. Впервые за несколько месяцев у него нет столько работы, что одному не справиться. От этого он раздражается.

– Мы привезем, привезем тебя домой к мамочке, Фил, – обещает Канцонери.

– Вот чего он боялся, сержант, – отзывается Ларами. – У него появилось время подумать.

Я улыбаюсь. У кого-то еще сохранилось чувство юмора.

Нейтринные детекторы начинают слегка заикаться, кликети-клик, как машинка, на которой печатают двумя пальцами.

– Ракеты детонируют, – заявляет Никастро с таким нажимом, будто подтвердилось подозрение, которое остальным просто из-за тупости непонятно.

– Еще один, – говорит Рыболов.

– Пикро, будите командира.

Никастро угрюмо кивает. Этот пронесется менее чем в миллионе километров от нас. Если он разнесет нас на ионы, сержант умрет счастливым.

Машинистка опять принялась за работу. Браун уменьшает чувствительность нейтринных детекторов, и машинка умирает.

– Они действительно кого-то ищут.

– А вот и номер четыре, – говорю я, успевая заметить туманный блик прежде, чем это сделает Рыболов.

– Кармон, включите-ка дисплей, – говорит Яневич и тыкает в меня пальцем: – Скажи мистеру Пиньяцу, чтобы всех будил. Пикро, будете наверху – растрясите там всех.

Это не учения, и времени пока хватает, поэтому боевую тревогу можно объявлять цивилизованно.

Браун снова уменьшает чувствительность детекторов.

– Еще один, – говорит Рыболов.

– Есть изображения, Кармон?

– Еще не разогрелся, сэр.

– Давай-давай, приятель. Инженерный отсек, приготовиться к переходу на аннигиляцию.

По лианам соскальзывает командир.

– Что тут у вас, старший помощник?

Он настолько спокоен, что я припадаю на люк оружейного отсека, а в желудке у меня начинается битва. Чем он спокойнее, тем серьезнее ситуация. Он всегда таким был.

– Похоже, мы устроились посреди воскресного пикника той фирмы.