Книга Искушение временем. Книга 1. Не ангел, страница 98 – Пенни Винченци

— Это правда, что ты спала в ящике вместе с тремя своими братьями? — спрашивали они.

— Я спала с ними, когда была еще младенцем, — подтвердила Барти, не собираясь предавать свою родную семью, — но не в ящике, а в кровати.

— И вы жили в подвале?

— Это был не совсем подвал.

— Как это — не совсем? Что это значит?

— Наши комнаты находились в самой нижней части дома. Но это вовсе не подвал.

— Ваши комнаты? А сколько их было?

— Две, — стойко сказала Барти и углубилась в свои учебники. Она прекрасно понимала, что́ ее ожидает впереди. Игра закончилась.

Конечно, ей было не так уже тяжело, как раньше: у нее оставались подруги, и ее приглашали в несколько домов. Но большую часть времени она проводила в одиночестве, поэтому, как и прежде, искала утешения в учебе и много занималась. В новой школе ее тоже вскоре прозвали зубрилкой.

— Хорошо хоть не босячкой и не беспризорницей, — сказала она Джайлзу.

Всякий раз, когда учителя хвалили Барти — а она почти всегда была в списках первых учениц, победительниц или награжденных, — другие девочки удивленно вскидывали брови, переглядывались, строя гримасы, и перешептывались за ее спиной. Она притворялась, что ей все равно, на самом же деле страшно переживала.

— А, привет, — сказала теперь Марджори, — ты что здесь делаешь?

— Пришла с тобой повидаться, — ответила Барти. — Сегодня суббота. На следующей неделе мы все едем на Пасху в Эшингем, и я увижусь с Билли. Может, хочешь что-то передать ему?

— Еще чего! — отрезала Марджори. — Он у нас теперь тоже аристократ. — Она хихикнула. — Чего ему слушать про наши бедняцкие проблемы!

— Марджори, ты говоришь глупости. Естественно, он хочет знать про ваши проблемы. Не дури. Где мама?

— Ушла в магазин. С Мэри. Попытаться достать хлеба.

— Попытаться? А что тут сложного?

— А то, ваша светлость, что на свежий хлеб у нас нет денег. Поэтому она пошла за вчерашним хлебом. За ним очередь.

— Да-да, понимаю. Тогда я пойду поищу их. Спасибо. А Фрэнк дома?

— Нету. Ушел со своей зазнобой.

— Да ну? Вот здорово! Она тебе нравится?

— Так себе, — пожала плечами Марджори. — Строит из себя… Вы, я думаю, с ней столкуетесь.

Барти оставила сестру и побежала искать мать. Сильвия стояла в очереди. Мэри возле нее не было, она играла где-то поблизости с другими детьми. Вид у Сильвии был изможденный и усталый. То и дело она принималась кашлять.

— Мам! Привет. Как ты?

— Барти, здравствуй, голубушка. Ты никак опять подросла? Какое красивое платье!

— Да… спасибо. Новое.

Она посмотрела на свое платье; наверное, оно и вправду красивое. Из шерсти синего цвета, с модным воротником, приспущенной талией и длинной юбкой. Примерно за неделю до этого тетя Селия повела их с близнецами в магазин одежды «Вуллэндс» и накупила им кучу вещей на весну и лето, заставив выбирать, что кому хочется, и радуясь, что опять появилось так много товаров. Барти ничего не могла выбрать и растерялась: она никогда не думала об одежде, ее это просто не интересовало. Близнецы, напротив, часами пропадали в разных отделах, выбирая платья, юбки, блузки, легкие пальто, белые носочки, ботинки со шнуровкой и соломенные шляпки. Барти это казалось безумно скучным занятием. Став старше, она решила, что будет, как ММ, каждый день ходить в одном и том же.

— Как бы мне хотелось какое-нибудь новое платье, — сказала Сильвия, — мои все напрочь износились.

— Я могла бы… — Барти запнулась. «Попросить тетю Селию» — вот что она собиралась сказать. Но она знала, что маме это не понравится. Она больше не примет никакой благотворительности.

— Мне достаточно знать, что у тебя всего вдоволь, — всегда говорила Барти Сильвия, — красивой одежды, хорошей пищи. Мне меньше заботы.

Барти полагала, что маме это приятно, но сама терпеть не могла такие разговоры. Это означало, что ей никогда не удастся вернуться в семью, потому что она будет лишней и обузой им всем. И это ранило ее больше всего: знать, что ты не являешься членом семьи Литтонов, которая просто приютила тебя, но и той семье, где ты родилась, ты тоже не нужна — лишний рот.

— С тобой все в порядке, мам? — снова спросила Барти.

— Со мной?.. Да. Трудновато, конечно. Но когда же нам было легко? Ничего нового. — Она вздохнула, потом неожиданно покачнулась и схватилась рукой за стену, чтобы устоять.

— Мам! Ты больна? — с тревогой взглянула на нее Барти. — Тебе плохо?

— Нет-нет, — запротестовала Сильвия, — что-то голова закружилась.

— Иди скорее домой, я постою.

— Постоишь, дорогая? Вот умница! Два батона, если сумеешь достать. Имей в виду, хлеб вчерашний. Вот деньги.

Мистер Фелпс, продавец из булочной, был одним из тех немногих на Лайн-стрит, кто относился к Барти как к своей соседке, по-прежнему живущей здесь. Но большинство других жителей глазели на нее, как на редкостный экземпляр, подлежащий изучению.

— Привет, Барти. Ба, как ты опять выросла! А где же мама? Я вроде бы видел ее тут в очереди.

— Домой пошла. Ей что-то плохо стало, — вздохнула Барти.

— Да, что-то с ней не так. Она плохо питается, а теперь еще этот скверный кашель к ней пристал. Денег не хватает, вот что. И ей, и всем вдовам. Их пенсии просто оскорбительны. Убийственны. Я удивлюсь, если ей платят больше десяти шиллингов. Не знаю, как она вообще перебивается. На-ка вот, держи еще эти булочки. Нет, за них я ничего не возьму. Они немного черствые, но вообще-то хорошие.

Барти отнесла хлеб домой, заварила матери чаю, намазала для нее жиром булочку и немного посидела с ней. Ночью, лежа на свежих простынях в одной из своих батистовых ночных рубашек, рядом со шкафом, в котором висели ее новые платья, Барти с тревогой думала о матери, которая покупала черствый хлеб, потому что не могла позволить себе свежего, о ее неутихающем кашле даже во время сна, как сказала Марджори. И она поняла: нет ничего удивительного в том, что сестры и братья считают ее чужой.

— Похоже, тебе понравилось. — Селия улыбнулась Оливеру через обеденный стол.

— Да. Просто объеденье! Вообще-то, рыба мне немного поднадоела, но эта была великолепной. Новая повариха творит чудеса. Хотя я заметил, что Джек все реже и реже бывает дома. Похоже, он тратит все свое время на поиски хорошего мяса с кровью. Мне нравится, когда мы одни дома. Тебя не раздражает, что он живет здесь?

— Конечно нет. Я очень рада. Честное слово. Но, наверное, ему тут ужасно скучно.

— Уверен, он вскоре найдет чем заняться. Сказать по правде, меня очень удручает мысль о том, что он решил уйти из армии. Мне казалось, армия — его естественная среда.