Онлайн книга «Другая женщина»
|
- Да уж! - При мысли о том, что я сам помог ей… - Тео, при чем здесь ты? - Я платил за ее уроки. Я давал ей деньги… - Ты давал ей деньги? Когда? - Довольно часто. Она же моя крестница, и я ее очень люблю. Ты же знаешь, что она совсем не умела обращаться с деньгами, влезала в долги, теряла счета, кредитные карточки. У нее никогда не было денег, несмотря на хорошую зарплату и на то, что давал отец. Я часто давал ей деньги, но она просила меня никому не говорить об этом, ну, я и не говорил. Меня беспокоило, что она тратит так много денег, и я время от времени читал ей нравоучения. Я думал, что когда она выйдет замуж за Оливера, у которого много денег… - Откуда у Оливера деньги? - прервала его Гарриет. - Они люди состоятельные, но отнюдь не богатые. - Оливер скоро станет очень богатым. - Я этого не знала, - сказала Гарриет. - Теперь знай, - сказал Тео, глядя на нее с удивлением. - Крессида это определенно знала. Я уверен, что и твои родители тоже знали. Но думаю, что это известно немногим. Джош не любит распространяться на эту тему, а сам Оливер тем более. Он очень скромный. Он скоро унаследует большое состояние от своего деда, отца Джулии. Огромные деньги. - Интересно, почему мне никто об этом не сказал? Возможно, они думали, что я… Да Бог с ними! Гарриет смущенно улыбнулась. Она почувствовала себя оскорбленной при мысли о том, что ее родители намеренно скрыли от нее этот факт, чтобы она не завидовала Крессиде, которая, выйдя замуж, становилась очень богатой. Сколько же боли и унижения ей пришлось испытать за один только день! Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности. - Почему же это наследство не получила Джулия? Тео, я ничего не понимаю. - Старик не любит Джоша и никогда его не любил. Он был против того, чтобы Джулия выходила за него замуж, считал его неудачником. - Понимаю, - сказала, раздумывая, Гарриет. - Старик ошибался, не так ли? - Не совсем. Джош один из моих ближайших друзей, но я не дал бы ему даже работу посыльного. У него нет ни малейших способностей к бизнесу. Его держат на работе в банке только благодаря старым связям. - Не понимаю, - сказала Гарриет. - Старые семейные связи, которые зиждутся на дружбе, - пояснил Тео. - Они живут исключительно на деньги Джулии. - Теперь я понимаю, почему Джош так не любит говорить о деньгах. Он может попасть в глупое положение. - Совершенно верно. - Сегодня для меня день потрясающих открытий. - Как ты себя чувствуешь? - спросил Тео и внимательно на нее посмотрел. - Более или менее сносно. Возможно, завтра в Париже мы найдем ключ к разгадке исчезновения Крессиды. Только бы священник не отказался помочь нам. - Поможет, не сомневайся, - твердо заявил Тео. - Ты же знаешь, что я могу воздействовать на людей. Голос и выражение лица Тео снова напомнили Гарриет, что перед ней властный, жестокий человек, почти тиран, умело использующий людей. - Да, да, - сказала она, опуская глаза, - уж это ты умеешь. Давай поговорим о «Коттон филдз». - Гарриет, может, не будем касаться этой темы? Я действительно не понимаю, на что ты намекаешь. - Ты все отлично понимаешь, Тео. Твое вмешательство привело к моему полному банкротству. Зачем тебе это надо, Тео? Единственное объяснение, которое я нахожу, - ты хочешь, чтобы я просила у тебя денег. Но этого никогда не случится. Лучше я умру, чем приду к тебе на поклон! - Не умрешь, - ответил Тео. - Посмотрим. Скажи, это ты запретил Гайдену Коттону иметь со мной дело? - Не совсем так, - ответил Тео после долгого молчания. - Тогда, может, скажешь мне, что ты ему сказал, отчего он вдруг так внезапно прервал наши переговоры? - Гарриет, я… - Да, Тео? - Хорошо, я скажу тебе. Я посоветовал ему еще раз все хорошенько взвесить. - Тео, он и без тебя все хорошо взвесил и пришел к положительным выводам. - Он показал мне свои расчеты. - Но почему? Зачем? - Мы с ним старые компаньоны. Он знал, что мы с тобой давно знакомыми попросил моего совета в этом деле. - Ясно. И что же? - Мне показалось, что его ожидания несколько завышены, и я сказал ему об этом. - Тео, да как ты посмел? Как ты вообще мог даже подумать об этом? Я могу привлечь тебя к суду за клевету. - Сомневаюсь, - сказал Тео, - сейчас ты полный банкрот. - Какой же ты ублюдок! - сказала Гарриет. - Грязный, бессовестный ублюдок! Почему ты хочешь моего банкротства, Тео Баган? Что это тебе даст? Потешишь свое ущемленное самолюбие? Удовлетворишь свои ненасытные амбиции? Ты отвратителен, Тео! Мне противно даже дышать одним воздухом с тобой! - Гарриет, прошу тебя, не говори так. Пожалуйста. Глаза Тео выражали глубокую боль. - Я вынуждена это сказать. Мне действительно очень противно. - О Господи! - выдохнул он, обхватывая руками голову. - Ради Бога, Тео, не притворяйся несчастным, потому что это все равно ничего не изменит. Что бы ты мне сейчас ни сказал, что бы ни сделал, чувство моего отвращения к тебе не изменится. Меня просто тошнит от тебя! Лицо Тео стало землистым, рука дрожала, когда он потянулся было за стаканом «Мартеля», но безжизненно опустил ее. - Гарриет, я… - Тео, не начинай все сначала. Мы все это уже проходили. Я просто сейчас уйду и больше тебя никогда не увижу. «Почему же ты медлишь, Гарриет, почему ты все еще стоишь здесь и смотришь на него? Уходи, уходи поскорее. Можешь напоследок ударить его». - Не уходи, Гарриет, - попросил он, вставая. - Давай поговорим. - У меня нет ни малейшего желания с тобой разговаривать. Возможно, мы встретимся в суде. Прощай, Тео. «Уходи, Гарриет, уходи побыстрее, не стой здесь. Не слушай его. Не позволяй ему снова завладеть тобой. Что же ты стоишь? Почему ты позволила ему взять себя за руку?» - Боже, Гарриет, прошу тебя, не покидай меня. Останься. Я сделаю все, что ты хочешь, но, ради Бога, не уходи. - Тео, - сказала она, высвобождая руку, и, к своему великому удивлению, погладила его по голове. - Тео, мы не можем… - начала она, с трудом подыскивая слова, так как чувствовала, как из глубины ее души поднимается какое-то сильное, нежное чувство к нему, которое всегда возникало в его присутствии. Ее тело затрепетало, и она почувствовала, что оно может в любую минуту предать ее. - Тео, - снова повторила она, - мы не можем начинать все сначала. Мы просто не вправе делать это. |