Онлайн книга «Когда рассеется туман»
— Если бы у меня был такой поклонник, как Стивен, — мечтательно продолжала Эммелин, — я бы слушала его пластинку по сотне раз на дню. — Стивен Хардкасл никакой не поклонник! — сказала Ханна, потрясенная, казалось, самим предположением. — Мы с ним всю жизнь знакомы! Он просто друг. Крестник леди Клементины. — Крестник или не крестник — вряд ли он прибегал на Кенситгтон-плейс каждый выходной только для того, чтобы справиться о здоровье леди Клем. Как считаешь? — Почему бы и нет? — ощетинилась Ханна. — Он ее очень любит. — Ой, Ханна, — вздохнула сестра. — Столько читаешь, а такая глупая! Даже Фэнни заметила. — Она покрутила ручку граммофона, и пластинка завертелась снова. Зазвучало сентиментальное вступление. — Стивен хотел, чтобы ты дала ему обещание. Ханна сложила страницу, на которой была открыта книга, снова разогнула ее, потерла складку пальцем. — Понимаешь? — страстно допрашивала ее Эммелин. — Обещание выйти за него замуж. Я затаила дыхание: оказывается Ханне делали предложение, а я и не знала. — Я тебе не идиотка, — ответила Ханна, не поднимая взгляда от загнутого уголка. — Знаю я, чего он хотел. — А почему тогда не… — Не хочу я давать обещание, которое не сдержу, — пробормотала Ханна. — Какая же ты противная! Ну почему было не посмеяться его шуткам, не пошептаться наедине? А ты все про войну да про войну… Не будь ты такой упрямой, Стивен увез бы с собой на фронт чудные воспоминания. Ханна сунула в книгу закладку, захлопнула ее и положила на кушетку рядом с собой. — А что бы я делала после его возвращения? Мямлила бы, что не имела в виду ничего такого? Уверенность Эммелин на секунду поколебалась, но тут же вернулась обратно. — Так в том-то и дело, что Стивен Хардкасл не вернулся. — Так ведь может еще. Эммелин пожала плечами. — Может, конечно. Но если он вернется, то будет так счастлив, что ему будет не до тебя. В комнате воцарилась упрямая тишина. Даже вещи, казалось, поделились на два лагеря: стены и занавески поддерживали Ханну, а граммофон горой стоял за Эммелин. Эммелин перекинула через плечо длинные, собранные в хвост волосы и начала теребить кончики. Достала из ящика под зеркалом щетку и стала расчесываться — долгими мягкими движениями. Щетинки негромко посвистывали. Ханна некоторое время разглядывала сестру — то ли с недоверием, то ли с досадой — а потом вернулась к Джойсу. Я взяла с кресла новое розовое платье и негромко спросила: — Вы наденете его сегодня вечером, мисс? — Ой! — подскочила от неожиданности Эммелин. — Не смей больше так подкрадываться! Ты меня до полусмерти перепутала! — Прошу прощения, мисс. — У меня запылали щеки. Я кинула взгляд на Ханну, но она, казалось, ничего не слышала. — Вы наденете это платье, мисс? — Да. — Эммелин прикусила нижнюю губу. — Во всяком случае, я так думаю. — Она оглядела платье, пощупала оборку. — А ты как думаешь, Ханна? Голубое или розовое? — Голубое. — Да? — Эммелин задумалась. — А я хотела розовое. — Тогда розовое. — Ты даже не смотришь! Ханна с неохотой подняла глаза: — Или то. Или другое. — Оба хороши. — Принеси-ка голубое, — капризно велела мне Эммелин. — Посмотрю еще раз. Я покорно присела и испарилась за дверью ее спальни. Пока я рылась в гардеробе, Эммелин сказала сестре: — Мне очень важно, что я надену сегодня, Ханна. Вечером я впервые присутствую на званом обеде и хочу выглядеть потрясающе. Тебе тоже надо привести себя в порядок. Лакстоны — американцы. — И что с того? — Ты же не хочешь, чтобы они решили, что мы какие-то неотесанные? — Мне все равно, что они там решат. — А зря. Они очень нужны Па для его бизнеса. — Эммелин понизила голос, и я застыла, прижавшись щекой к платьям, чтобы услышать ее слова. — Я случайно услышала, как он разговаривал с бабушкой… — Скорей, подслушала, — перебила ее Ханна. — А бабушка-то говорит, что это я у нас испорченная девчонка! — Как хочешь, — сказала Эммелин, и я поняла, что она пожимает плечами. — Могу не рассказывать. — Не можешь. У тебя на лбу написано, что ты умираешь от желания разболтать мне все, что подслушала. Эммелин помолчала, смакуя свой добытый неправедным путем секрет. — Ну… ладно. Скажу, раз уж ты так настаиваешь. — Она с важностью откашлялась. — Сперва бабушка начала расписывать, сколько горя принесла война нашей семье. Что немцы отняли будущее у рода Эшбери и что дедушка в гробу бы перевернулся, если б узнал, как идут дела. Па пытался объяснить, что все не так плохо, но бабушка не желала слушать. Она сказала, что старше и лучше знает, и как еще назвать наше положение, если не безнадежным — ведь Па последний в роду и у него нет наследников. Назвала его глупым упрямцем за то, что не делал, как ему было сказано, и не женился на Фэнни, когда была такая возможность. А Па тут же взбесился и сказал, что пусть он потерял наследника, но у него по-прежнему есть завод, и там все хорошо, пусть бабушка успокоится. А бабушка не успокоилась и сказала, что банк уже начинает задавать всякие вопросы. Тогда Па замолчал, и забеспокоилась я, потому что решила, что он идет к двери и меня сейчас поймают. А потом чуть не засмеялась от облегчения, потому что он снова заговорил, и я поняла, что он все еще сидит в кресле. — И что, что он сказал? Эммелин продолжала тоном актрисы, приближающейся к концу сложного отрывка. — Сказал, что да, правда, во время войны дела действительно шли не слишком-то хорошо, но теперь он бросит аэропланы и снова займется автомобилями. Распроклятый банк — это он так сказал, не я — так вот, распроклятый банк обещал дать нам денег. Он познакомился с одним человеком, с финансистом. У этого человека, мистера Саймиона Лакстона, есть связи, и в бизнесе, и в правительстве. — Эммелин счастливо вздохнула, завершив трудный монолог. — Вот и все или почти все. Па очень расстроился, когда бабушка заговорила про банк. И тогда я решила, что сделаю все возможное, чтобы произвести на мистера Лакстона хорошее впечатление и помочь Па в его делах. — Я и не знала, что ты так интересуешься бизнесом. — Разумеется, интересуюсь, — оскорбленно заявила Эммелин. — А ты просто злишься, потому что в этот раз я знаю больше, чем ты. Пауза. Затем голос Ханны: — А не связан ли твой внезапный и горячий интерес к делам Па с сыном этого Лакстона, над фотографией которого в газете грезила недавно Фэнни? — Теодор Лакстон? А он будет на обеде? Я и не знала, — сказала Эммелин, но в голосе ее прозвучала усмешка. |