Книга Когда рассеется туман, страница 72 – Кейт Мортон

* * *

Новости обрадовали не всех. С тех пор, как было объявлено о помолвке и бальные хлопоты сменились подготовкой к свадьбе, Эммелин ходила по дому мрачнее тучи. Ревновала, это понятно. Непонятно только — к кому.

Однажды утром, в феврале, когда я помогала Ханне примерить свадебный наряд матери, в открытых дверях появилась Эммелин. Она молча встала рядом и глядела, как мы разворачиваем папиросную бумагу и извлекаем отделанное кружевом атласное платье.

— Какое старомодное, — скривилась Эммелин. — Ни за что бы не надела.

— А тебе никто и не предлагает, — улыбнулась мне Ханна.

Эммелин обиженно фыркнула.

— Смотри, Грейс! — сказала Ханна. — Тут, по-моему, фата. — Она нырнула в огромный гардероб. — Видишь? Вот она.

— Да, мисс, — сказала я, помогая ей вытащить находку.

Ханна взялась с другой стороны, и мы развернули тонкую вуаль.

— Очень похоже на маму — заказать самую длинную и тяжелую фату.

На самом деле фата была прекрасна: изысканные брюссельские кружева, расшитые по краям жемчугом. Я подняла ее вверх, чтобы полюбоваться.

— Будет удивительно, если ты не споткнешься по пути к алтарю, — сказала Эммелин. — Ты ничего не разглядишь за этими жемчужинами.

— Я справлюсь, — пообещала Ханна и взяла сестру за руку. — Тем более, с такой подружкой невесты, как ты.

Эммелин тут же потеряла всю язвительность и горько вздохнула.

— Я не хочу, чтобы ты выходила замуж. Все сразу станет по-другому.

— Конечно, — согласилась Ханна. — Ты сможешь заводить любые пластинки, и никто не будет ругаться.

— Не смейся, — надулась Эммелин. — Ты ведь обещала не уезжать.

Я приложила фату к голове Ханны, стараясь не помять прическу.

— Я обещала не устраиваться на работу и сдержала обещание — напомнила Ханна. — Я не говорила, что не выйду замуж.

— Говорила.

— Когда?

— Всегда, ты вечно повторяла, что ни за что не выйдешь замуж.

— Это было раньше.

— Раньше, чем что?

Вместо ответа Ханна попросила:

— Эмми, ты не снимешь с меня медальон? Я боюсь, что застежка зацепится за кружево.

Эммелин расстегнула медальон.

— Но почему Тедди? — спросила она. — Почему ты должна выйти замуж именно за Тедди?

— Я никому ничего не должна. Я просто его люблю.

— Нет, не любишь.

На какой-то миг Ханна заколебалась, но тут же ответила:

— Нет, люблю.

— Как Джульетта — Ромео?

— Нет, но…

— Тогда тебе нельзя за него выходить. Ты должна оставить его кому-то, кто полюбит его именно так.

— Никто не может любить, как Ромео и Джульетта, — возразила Ханна. — Они всего лишь книжные герои.

Эммелин пробежала пальцами по гравировке на медальоне.

— Я смогу.

— В таком случае я тебе не завидую, — шутливо сказала Ханна. — Вспомни, что с ними случилось!

Я отступила на шаг и посмотрела, как сидит фата на головке Ханны.

— Очень красиво, мисс.

— Дэвид был бы против, — внезапно сказала Эммелин, раскачивая медальон, как маятник. — Ему бы Тедди не понравился.

При звуках имени брата Ханна съежилась.

— Не будь ребенком, Эммелин. — Она попыталась поймать медальон. Промахнулась. — И хватит размахивать медальоном, ты его сломаешь.

— Ты просто хочешь сбежать, — резко сказала Эммелин.

— Глупости.

— Дэвид сказал бы то же самое. Он бы решил, что ты меня бросаешь.

— Как бы мне хотелось с ним поговорить… — низким голосом призналась Ханна. Я стояла рядом и увидела, как подозрительно заблестели ее глаза.

Эммелин промолчала, и только крутила медальон, выписывая в воздухе восьмерки.

В комнате воцарилась тишина. Я поправила фату и заметила небольшую зацепку — надо будет починить.

— Ты права, — нарушила молчание Ханна. — Я хочу сбежать. И ты, как только сможешь, сделаешь то же самое. Когда я гуляю по имению, мне иногда кажется, что из ног вырастают корни, привязывая меня к этой земле. Если я сейчас же их не оборву, жизнь будет кончена, и когда-нибудь я стану просто еще одной из надписей на фамильном кладбище. — Такая мрачность была вовсе не в характере Ханны, и я вдруг поняла всю глубину ее отчаяния. — Тедди — это мой шанс. Увидеть мир, попутешествовать, встретить интересных людей.

Глаза Эммелин набухли слезами.

— Я же вижу, что ты его не любишь.

— Но он мне нравится. Со временем я его полюблю.

— Просто нравится?

— Мне хватит и этого. Я не такая, как ты, Эмми. Я не умею смеяться и кокетничать с чужими людьми. Высшее общество кажется мне скучным. Если я не выйду замуж, у меня только два пути: провести остаток дней в отцовском доме или ходить с одного унылого бала на другой, пока не состарюсь настолько, чтобы присматривать за теми, кто помоложе. Помнишь, как говорила Фэнни…

— Фэнни все выдумала.

— Нет, — твердо сказала Ханна. — Замужество станет началом моего приключения.

Эммелин задумчиво покачала медальон и вдруг открыла его.

Ханна рванулась к своему сокровищу, но поздно: содержимое уже выпало на пол. Мы замерли, глядя на крохотную самодельную книжицу в выцветшей обложке. «Битва с якобитами». Все молчали. Потом раздался голос Эммелин. Почти шепот.

— Ты же сказала — их больше нет…

Она кинула медальон на пол и пулей вылетела из комнаты, шарахнув за собой дверью. Ханна, так и не снявшая материнской фаты, подняла медальон. Подобрала книжку, отряхнула ее и вложила обратно, в специальное углубление. Закрыла медальон. Но замочек не щелкнул. Сломался.

— Думаю, с фатой все ясно, Грейс, — сказала Ханна. — Мне кажется, ее надо проветрить.

* * *

Не одну Эммелин печалила предстоящая свадьба. Пока все вокруг готовились к торжеству — шили, украшали, пекли — Фредерик в мрачном одиночестве сидел у себя в кабинете. Он сильно похудел. Утратив сначала мать, потом завод, он не мог поверить, что вскоре потеряет еще и Ханну.

Вечером, накануне свадьбы, когда я собиралась отнести на кухню поднос с остатками ужина, мистер Фредерик вошел в комнату дочери. Сел на стул около туалетного столика, тут же встал, подошел к окну, всмотрелся в темноту. Ханна уже лежала в постели, в чистой белой рубашке, с вымытыми и расчесанными волосами. Она грустно смотрела на отца — на исхудавшую фигуру, поникшие плечи, волосы, ставшие из золотых серебряными — всего-то за несколько месяцев.