Онлайн книга «Теория описавшегося мальчика»
|
— Расскажите о себе, Настя! — попросил. — Мне особо нечего… — Она опять премило смущалась. — Я в техникуме здесь училась, в педагогическом. Сейчас с детишками в садике вожусь… Вот… И немножко на ксилофоне играю… Здесь, в самодеятельности… Года четыре… — Это очень интересно! — воскликнул Иван Диогенович, сверкнув глазами-сапфирами. — Правда? — Конечно! — Ой, — она вдруг спохватилась. — Я, наверное, отнимаю у вас время! Ему действительно надо было собираться на концерт. Правым ухом он слышал шумное дыхание охраны за дверями, голос Жагина. Но он мог и опоздать. Это даже хорошо — для ажиотажа. — Работать с детьми — самое прекрасное дело в жизни! — Правда? — опять спросила она, а он подтвердил, кивнув. — Но разве не ваше дело самое правильное — быть ксилофоном? Вместо ответа он предложил: — Не ходите сегодня на мое выступление! — Как же! — Она заволновалась. — Мне нужны ответы! — Оставайтесь здесь! — со страстью в голосе предложил он. — Я вернусь и отвечу на все ваши вопросы! Даже больше! — Иван Диогенович! — Жагин. — Пора! — Удобно ли это? — нервничала она. — Конечно! Вас здесь будут охранять! Вместо меня. — Правда? — Договорились? — Иван! — постучала Настя. — Опаздываем! — Вам пора… — Так остаетесь? — А дедушка? — А что — дедушка? — не понял Иван. — Дедушка станет волноваться. — Ах, дедушка… Мы дедушку успокоим… Он вас на станции ожидать станет. В своем кабинете! Моя горничная блинов ему напечет! Договорились? Она кивнула, а потом улыбнулась, словно вдруг поверила человеку-ксилофону. — Договорились! — расстегнула пуговку тесноватого ворота платья. У нее пятна еще красные от пальцев на белой коже остались. И в памяти Ивана запечатлелись… — Вот и чудесно! — И крикнул: — Выносите! Его осторожно грузили в крытую полугрузовую машину. — Осторожно! — командовал Жагин. — Анастасия Ольговна, садитесь в «ауди», — распоряжался делово. — А кто там, у Ивана Диогеновича в купе? — Вы имеете в виду девушку? — А там еще кто-то есть? — Это внучка помощника начальника станции. Старик очень за нее просил… Все готовы? — крикнул Жагин. Услышав ответ «так точно», махнул рукой, и кортеж двинулся к зданию филармонии. На полпути автомобили встретил сам полковник Крутоверхов со служебными машинами. Те запели сиренами и сопроводили артиста до самого служебного входа в концертный зал. Толпа, углядевшая прибытие главного действующего лица, заревела в восторге, и содержалось в этом восторженном реве что-то совсем неприятное. Так радостно вопят те, кто завтра тебя же на Голгофу и поведет. Ивана Диогеновича сноровисто доставили в гримерную, где Настя еще раз прошлась по его телу полиролью. — Что за девушка? — спросила. Он не ответил, сосредотачиваясь. Она ковырнула ноготком карельскую березу. — Осторожнее, — попросил он, впрочем, совсем без раздражения. — Извини. — Начнешь как вчера, с Баха, — распорядился человек-ксилофон. — Конечно. — Потом как пойдет. — Поняла. Она опять с нажимом провела крашеным ноготком по дереву. — Что с тобой сегодня? Ты невнимательна. — Прости… В его воображении нарисовался облик внучки помощника начальника станции, и он, вдохновленный, велел: — Выпускайте Шарманского! Шарманский сновал в лучах света и почти пел: — Леди и джентльмены! Дамы и господа! Уважаемый господин губернатор! Уважаемый господин мэр! Позвольте начать наш сегодняшний вечер, который проведу для вас я — Аркадий Шарманский, мастер конферанса и непревзойденный заполнитель мхатовских пауз свежайшими анекдотами! Зал дружно зааплодировал. Ему нравился этот старенький, но еще подвижный еврей с архаичной бабочкой на шее. Потянет одеяло на себя, подумал Жагин. — Вечер номер два-а-а-а-а! — протянул конферансье. — Второй ве-е-е-е-е-ечер!.. Сегодня до полуночи будут открыты все карты! — Шарманский вновь показал свой талант, лишь голосом одним сгущая атмосферу в зале до мистической, в какой обычно любят выступать фокусники, маги и экстрасенсы. — Тайны мироздания приоткроются для каждого, перед каждым обнажится великий секрет бытия… — Конферансье метался в луче света, как жук, накрытый стаканом. — И не лишним будет, если слабые нервами заготовят валидол или сейчас же забросят его под язык!.. Итак… — он подвесил эффектную паузу, во время которой зал не выдержал и сорвался в овацию. Шарманский чрезмерно долго кланялся, а Жагин злился — потянул-таки одеяло на себя, старый клоун… Владелец старинных лаковых туфель вдруг выпрямился, сделал выпад вправо, вытянув руку, как фехтовальщик, наносящий решающий удар, и воскликнул: — Человек-ксилофон!!! — Зал бился почти в истерике. Губернатор старался быть сдержанным, а Карловна неистово крестилась. — Иван Диогенович Ласки-и-ин!!! Играет Анастасия Переменчивая!!! Сноп света… Сверкание азиатских глаз из-под инструмента. Красивая женщина с молоточками в руках… Взмах… Музыка, тревожная и опасная, потекла со сцены, как и в прошлый раз, тягуче, обволакивающе. Лицо Ивана, подсвеченное белым лучом его выражение, говорило о том, что человек-ксилофон сейчас пребывает в другом измерении. Тревожность музыки болезненно нарастала, и зал, как и накануне, в слаженном порыве завыл песню ужаса, зрители закрутили головами, оглядывая уголки мироздания, куда их перенесло в одно мгновение невиданное чудо. Иван заговорил. И опять его слабый голос без микрофона был слышен каждому уху: — Вселенных великое множество… Их нескончаемое множество… — Он словно проецировал картинки мироздания прямо в зрительские мозги. — Вселенные висят во тьме, как гроздья бананов… — И все тотчас увидели эти гроздья, прозрачные, словно в рентгеновских лучах. — И в каждой из них мириады звезд, а вокруг звезд — планеты, и на этих планетах живем мы. Наши души тиражированы бесчисленное количество раз… И в этот момент на сцену опять поползла Карловна. Она ощупывала пространство вокруг, будто рядом ползли десятки таких же, как она, губернаторш. Иван замолчал, и зритель постепенно пришел в себя, вернувшись из глубокого космоса воодушевленным для новых потрясений. Все завороженно глядели, как губернаторша все ближе подползает к человеку-ксилофону. Она доползла и вновь распласталась крестом перед Иваном. |