Книга Черная Леди, страница 40 – Майк Резник

— Спасибо, — сказала она. — Весьма великодушно с вашей стороны.

Он одарил ее улыбкой.

— Для чего же еще существуют друзья?

— Вы не друг мне, Валентин Хит, — ответила она безмятежно, прошла в его каюту и закрыла за собой дверь.

— Откуда она знает мое имя? — сказал Хит, возвращаясь к столу. — Я его ей не называл.

— Может быть, его назвал мэр Перес, — сказал я неубедительно.

Он энергично кивнул.

— Наверное, так.

Потом достал из шкафчика бутылку спиртного, смешал себе коктейль и сел.

— Ну, Леонардо, что вы думаете о нашей гостье?

— Она — Черная Леди, — ответил я.

— Я знаю, что она Черная Леди. Вы мне говорили, что она Черная Леди. Она сказала, что она Черная Леди, — он снова говорил раздраженно.

— Возможно, я проявлю больше понимания, если кто-нибудь мне объяснит, что это за Черная Леди?

— Я не знаю, — сказал я.

— А что за история с Брайаном не помню как дальше?

— Это был человек, который жил почти за тысячу лет до того, как ваша раса осуществила первый полет к звездам.

— Кто он такой?

— Он написал ее портрет, — пояснил я.

— Он, очевидно, писал кого-нибудь, похожего на нее.

— Я видел их вместе на фотографии.

— Вы уверены?

— Уверен.

— А Килкуллен? Тоже художник?

— Да.

— И он тоже давно умер, как я понимаю?

— Да, хотя не так давно, как Мак-Джиннис.

Он нахмурился и задумчиво произнес:

— Интересно.

— Я бы сказал, что это страшно, — ответил я. — Только я почему-то не боюсь.

— Чего вам бояться?

— Она не человек и не инопланетянин.

— И не говорит правды — в первую очередь, — презрительно фыркнул Хит, потягивая коктейль. — Она такой же человек, как и я.

— Тогда откуда же она узнала о Брайане Мак-Джиннисе? — настаивал я.

— Наверное, так же, как и вы.

— Я видел ее изображения, выполненные за две тысячи лет до рождения Мак-Джинниса.

— Вы думаете, она единственная черноволосая женщина за всю историю?

— поинтересовался Хит.

— Нет, — сказал я. — Я думаю, она единственная черноволосая женщина, которая прожила так долго.

— Вам известен примерный срок человеческой жизни? — бросил он.

— Да, — ответил я. — Но она не человек.

— Она выглядит, как человек, она живет с людьми, ее рисуют и лепят люди, она носит человеческие имена. Это вам кажется инопланетным?

— Она сказала, что она не инопланетянка.

Он презрительно фыркнул.

— Если человека мы вычеркнули, и инопланетянку тоже, что еще нам остается?

— Может быть, психическое явление или дух? — предположил я.

Он показал на ее недопитую чашку.

— Духи не пьют кофе.

— Я этого не знал, — сказал я. — Несомненно, вы встречались с духами раньше.

— Будь я проклят! — грубо воскликнул он и допил коктейль. — Я понимаю, что бъйорнну это особенно трудно осознать, но не все женщины говорят правду.

Он поставил стакан на стол и подошел к компьютеру.

— Сейчас мы разрешим этот вопрос раз и навсегда. Компьютер, включись.

— Включился, — ответил компьютер. — Жду…

— Сколько разумных существ на корабле в данный момент?

— Трое, — ответил компьютер.

— Кто?

— Вы, бъйорнн по имени Леонардо, и женщина расы людей, чье имя может быть, а может не быть Нехбет, Шарин Д'Амато, Эреш-Кигал или Черная Леди.

— Выдайте физические данные женщины.

— Рост — 5 футов 6 дюймов, вес — 128 фунтов. Волосы черные, глаза черные, возраст от 28 до 36 лет, на основе состояния кожного покрова и строения скелета, с возможной погрешностью до…

— Выключайся, — скомандовал Хит и обернулся ко мне. — Это что, похоже на описание духа?

— Нет, — сказал я.

— Теперь вы удовлетворены?

— Нет.

— Нет? — повторил он. — Почему нет?

— Ваш компьютер — машина, и как машина, может анализировать только те данные, на которые запрограммирован. Он не может взять в расчет те факты о прошлом Черной Леди, которые я собрал.

Он долго и пристально смотрел на меня, потом заметил:

— Знаете, вы становитесь неплохим спорщиком. Надеюсь, что не я послужил причиной вашей новообретенной агрессивности.

— Прошу прощения, если я вас обидел, — сказал я.

— Я не обижен, я просто удивлен, — он вздохнул. — Ну хорошо, Леонардо, кто она, по-вашему?

— Не знаю.

— Вы не можете объяснить, почему она сказала, что знакома с этими давно умершими художниками?

— Нет, — ответил я. — И должен обратить внимание, что большинство тех, кто писал ее, художниками не были.

— Да? — удивился он. — Кто же они были?

— Я не смог найти между ними ничего общего, — признал я.

Он, казалось, с минуту раздумывал над моим вопросом, затем пожал плечами и смешал себе еще один коктейль.

— Что ж, нам нет смысла сходить с ума, ломая над этим голову. Может быть, Аберкромби сможет внести ясность.

— Как Малькольму Аберкромби удалось бы найти решение? — спросил я.

— Он знает о ней еще меньше, чем вы.

— Мы ее ему доставим, — сказал Хит.

— Не понимаю.

Хит улыбнулся.

— Кажется, «доставим» — не совсем то слово. Мы вступим с ним в переговоры о возможности насладиться ее обществом.

— Вы не можете продать одно разумное существо другому!

— Никто никого не продает, Леонардо, — беспечно заметил он. — Мы просто оказываем светскую услугу двоим людям, у которых может найтись много общего.

— Но она не собственность, которую можно арендовать на время! — в ужасе воскликнул я.

— Кто говорит о проституции? — невинно возразил Хит. — Судя то тому, что вы о нем рассказали, в его годы и с его опухолью, Аберкромби в этой области, вероятно, уже давно ни на что не способен, даже если бы захотел.

Он наклонился ко мне.

— Но он уже потратил десятки миллионов кредитов на приобретение ее портретов. Этот человек одержим, его увлечение отняло у него треть жизни, наверняка возможность увидеть ее во плоти, узнать, что она существует, поговорить с ней, может быть, нанять художника по своему вкусу… для него это будет иметь определенную ценность.