Онлайн книга «Живая земля»
|
– Твой папа человека убил. Друг твоего папы в тюрьме сидел. У него черная метка, у тебя – красная. Наверное, для тебя мы все – оранжерейные создания. У вас в Европе – трудности, опасности… Настоящая жизнь. А у нас – скука и комфорт. Ты счастливый человек, Денис. Расскажи нам что-нибудь. Только без шуток. – Он слишком суровый, – сказала Полина, глядя в бокал с шампанским. – Он ничего не расскажет. – Расскажу, – возразил Денис, улыбнувшись. – Спрашивайте. Только никаких опасностей у нас нет. И трудностей тоже. Опасно было в первые годы после искоренения, но те времена я не помню. А теперь жизнь наладилась. Тощая вытянула ноги: жилистые, но длинные и стройные. – Разве это налаженная жизнь, – спросила она, – если у вас там сугробы на улицах, сплошная экономия и нехватка продуктов? Денис тоже захотел лечь, но засомневался, достаточно ли элегантно это будет выглядеть, и решил повременить. Улыбнулся. – Бред. Кто вам сказал про нехватку продуктов? Сугробы есть, да. Но мы их убираем. – Сами, что ли? – Конечно. А как еще? Это же наши сугробы. Наш снег падает с нашего неба на нашу землю, кто его будет чистить? Утром вышел на полчасика, лопату взял – и вперед… – А экономия? – У нас, – сказал Денис, – нет такого слова. Есть «экономика», ее с первого класса преподают. Каждый ребенок знает, что «экономика» – от слова «экономить». То есть беречь. Тощая хмыкнула: – И что вы там бережете? Молотобоец вспомнил, как в третьем классе на уроке сбережения проткнул себе палец шилом, насквозь. Учился подшивать валенки. Почти все мальчишки поранились, даже Модест. И все смотрели – кто искоса, кто не стесняясь, – какого цвета кровь у зеленого мальчика Модеста. Даже учитель смотрел. Оказалось – обычная, красная. Как у людей. – Что бережем? – спросил Денис. – Все бережем. В первую очередь – друг друга. Сначала – сбережение человека. Потом – сбережение энергии, то есть электричества, тепла и еды. Потом – сбережение земли, то есть охрана природы и контроль за производством отходов… А разве у вас не так? Полина и тощая одинаково улыбнулись. – Мы же азиатки, Денис, – сказала Полина. – Тут не Европа. – Да, – кивнула тощая. – Тебе надо это понять, милый дикарь. Тут все по-другому. Вы бережете то, чего у вас нет. Потому что вам деваться некуда. А мы – сибиряки, хозяева ресурсов, мы пребываем в центре мира. Нас учат, что мы – избранные и нам весь мир должен. Вы там, у себя в Европе, контролируете отходы и расходы, – а мы контролируем все. Редкоземельные металлы. Воду. Древесину. Пушнину. Мы не думаем про отходы, у нас их японцы покупают. Потому что им тоже деваться некуда… – Нас учили по разным учебникам, – добавила умная Полина. – Странно, – пробормотал молотобоец. – Страна – одна, а учебники – разные. – Ничего удивительного. В Европе один уклад, в Азии – другой. Вас учат получать и сберегать, а нас – хранить и распределять. – Нас учат не так, – возразил Денис. – Мы живем в Москве, она – вечная. Москва – Третий Рим, а четвертому не быть. Так нас учат. А тут – временная новая столица. Когда-нибудь страна опять расцветет, от Белого моря до Черного. И обе столицы воссоединятся. Нас учат, что Новая Москва – место, где работает администрация. И все. Новая Москва – это офис, так нас учат. Офис! Знаете, над вами у нас смеются. Потому что мы живем дома, а вы – в офисе. – Очень смешно, – презрительно сказала тощая. Полина вздохнула, посмотрела на молотобойца и потянулась. – Давайте уединимся, – предложила она. – Надоело сидеть у всех на виду. Ты не против, Денис? Пока молотобоец раздумывал над ответом, сверху скользнула прозрачная перегородка – и отделила их от остального зала. – Снимай рубашку, – сказала Полина. – Иди ко мне. Если хочешь. – Хочу, – ответил Денис и посмотрел на тощую. – Но мы… нас… – Я тоже хочу, – лениво сказала тощая. – Тебе понравится. Не бойся, снаружи нас не видно. Полина придвинулась. – Наконец-то я попробую семя дикаря, – произнесла она, блестя глазами. – Говорят, оно сладкое. – Кто так говорит? – осведомилась тощая. У нее была прохладная кожа, плечи в мелких родинках. – Девчонки. – Врут твои девчонки. Где они пробовали семя настоящего молодого дикаря? У дикарей нет денег, чтобы приезжать в под Купол. Ты записываешь? – Естественно. – Стойте, – сказал Денис. – В каком смысле? – На память, – слабым голосом объяснила Полина. – Я вживлю тебе копию… И вообще, расслабься… Мне раздеться или как? – Ну… Да, разденься. – Туфли снимать? «Семя, – подумал Денис. – Сейчас я тебе устрою семя. Продегустировать желаешь, да? Сладкого хочешь. Давай, дегустируй. На. Пробуй. Что скажешь? Сладко? А так? А так? Разумеется, ты не за мной бегала, а за сладким дикарским семенем. Впрочем, я с самого начала подозревал нечто подобное. Теперь идите обе сюда. Ты – справа, ты – слева. И активнее, дамы, активнее! Слаще, еще слаще. Или вот еще вариант – как вам? Вижу, совсем сладко. Молодцы. Это вам не бескорыстная дружба с китайцами. Это вам не картиночками обмениваться, из головы в голову. Всякое семя да упадет в почву. Но учтите: есть семена, которые не нам сеять. Тот миллионер из валютного кабака, тот жирный говноед, приславший вертолет за моей Таней и забравший у меня мою Таню, – он не все сказал. Он главного не сказал. Кроме семени и почвы нужен еще сеятель. От него все зависит». Всегда есть какое-то семя. У стебля – свое, у дикаря – свое. Всегда есть какая-то почва, в Европе – одна, в Азии – другая. И в новой столице, и в старой. И на Луне, и на Марсе. Все решает сеятель. Швырнуть в борозду или не швырнуть, полить водой или оставить как есть. Таня хотела семя Глеба. Глеб хотел семя стебля. Полина хотела семя дикаря. Дикарь хотел, чтоб его семя хотела не Полина, а Таня. Все чего-то хотят, каждый в поиске. Один ищет почвы для семени, другой – семени для почвы. – Нет, – разочарованно сказала Полина, отдышавшись. – Не сладкое. – А мне понравилось, – с энтузиазмом возразила тощая. – Не такое, как у наших. «Надо спросить, как ее зовут, – подумал Денис. – А то получится не слишком по-джентльменски». Полина облизала губы: – Все равно – не сладкое. – Но хорошая гамма. – Да. Мягкое. – Немного кислое. Но полнотелое. – И выдержанное, – добавила Полина и погладила Дениса по щеке. – У тебя давно не было женщины, да? – Не важно, – ответил Денис. – Вы рассказывайте, рассказывайте. Мне интересно. |