Онлайн книга «Живая земля»
|
– Хороший дом, – похвалил Годунов. – Слушай, давай-ка мы сделаем вот что. Позвони своей девушке. Ее зовут Таня? – Да. А зачем? – Я хочу пригласить ее в ресторан. Вон, вывеска хорошая. «Евроблины». – Она не пойдет, – сказал Денис. – Она на меня обиделась. Годунов удивился: – А при чем здесь ты? Обойдемся без тебя. Желаешь присоединиться – присоединяйся, не желаешь – иди погуляй… – Она не пойдет, – повторил Денис. – Просто набери ее номер. И дай мне трубку. А там посмотрим… Денис подчинился. Годунов ловко выхватил у него телефон, пошлейшим образом изогнул губы, отпрыгнул на несколько метров и принялся гнусаво бубнить, периодически вздыхая и закатывая глаза; слушать его длинные опереточные фразы, как бы вышедшие из-под пера сочинителя второразрядных любовных романов, было невозможно, и Денис отошел в сторону. – Хо! – провозгласил Годунов спустя пять минут. – Старый Гарри в отличной форме. Она согласна. Ты идешь? – Нет, – ответил Денис. – Во-первых, я не уважаю «Евроблины». Это дорогое заведение, и там полно разложенцев. Во-вторых, мне надоели кабаки. И кафе, и распивочные, и трактиры. Я и так каждый вечер сижу в кабаке. – Дурак, – сказал старый Гарри. – Ты хоть раз ходил в кабак с русским писателем? – Нет. – Тогда пойдем. Увидишь, что это такое. Писатель не притронулся к меню, резко потребовал яичницу на сале, а в ответ на вопрос халдея – «что будете пить?» – изобразил обиду. – Земляк, – проникновенно произнес он. – Я пролетел четыре тыщи верст и прибыл в город моей молодости. Потом пришел к тебе и попросил яичницу на сале. Как ты думаешь, что я буду пить? – Водку, – без раздумий ответил халдей. – Действуй! Денис огляделся; в углу заметил кого-то, смутно знакомого; впрочем, знакомый равнодушно скользнул по нему взглядом и сразу отвернулся, тем более что его компания состояла из двух раскрашенных, с голыми плечами баб из серии «угостите даму закурить». Бабы маскировали вторые подбородки горностаевыми манто и выглядели архетипически, наподобие карикатур из молодежного еженедельника «Строитель новой жизни». «Не дай бог, и Таня придет в манто, – панически подумал Денис. – С нее станется. Она все лето психовала, что денег нет. И по дому расхаживала только в любимой майке с надписью: ‘‘Конченая сука’’». Иногда это очень возбуждало Дениса, в другие моменты бесило. Так они и прожили почти полгода: непрерывная война с ежедневными перемириями под одеялом. Тем временем Годунов закурил сразу две сигареты, издал стон наслаждения и спросил: – Это заведение для разложенцев? – Да. – Хорошее место. Жаль, цветов нет. Среди цветов разлагаться приятнее. А разложенцы – это те, кто делает деньги, а не вещи? – Точно. – А если человек делает вещи и на этом разбогател? Он не разложенец? – Нет, – ответил Денис. – Он правильный предприниматель. – И он не ходит в «Евроблины»? – Ходит. Только у таких людей нет времени ходить в «Евроблины». Правильные предприниматели деньги экономят и все вкладывают в дело, а не пропивают по злачным местам. «Евроблины» и прочие заведения, где принимают только твердые червонцы, созданы по инициативе государства. Для добывания из карманов граждан свободно конвертируемых ценностей. Лития, драгоценных металлов и валюты. – Звучит как учебник. – А я вам как раз учебник и цитирую. Правильный предприниматель экономит и бережет. А разложенец – тратит. – Хо! – сказал Годунов. – Нас учили по-другому. – Процветать, – подсказал Денис. – Да. Развиваться. Нас учили не ограничивать себя в развитии. А вас учат экономить и беречь. – Вас учили потреблять. – Не все подряд, – сказал Годунов. – Только то, что развивает. Ладно, это чепуха все. Давай выпьем, Денис. За твою маму. Они не успели выпить за маму: раскрашенные блядчонки и их смутно знакомый Денису кавалер одновременно повернули головы, как и все прочие посетители. Годунов замер, едва не уронив графин с огненной водой. Официанты выпрямили спины. Меж столиков шла Таня. Только один человек не пожирал ее глазами: ее парень, без пяти минут жених, молотобоец и студент Денис Герц. Годунов вскочил и отодвинул стул. – Привет, – музыкально сказала ему Таня. – Вы не похожи на свои фотографии. – Зачем фотографии, – страстно вскричал Годунов, – если перед вами оригинал! – Привет, Денис, – сказала Таня. Молотобоец кивнул. – Подождите, – сказал Годунов. – Не смотрите на него! Смотрите на меня. Так мы создадим иллюзию того, что вы пришли ко мне, а не к нему. Таня улыбнулась: – Но я действительно пришла к вам. – Хо! Как это прекрасно! Последний раз такая женщина приходила ко мне тридцать четыре года назад. Конечно, потом тоже приходили, но совсем не такие… – А какие? – Тетки, – сурово произнес Годунов. – В возрасте. Пятнадцать минут секса и два часа разговоров о взрослых детях. Знаете, что такое старческая любовь? – Годунов трагически поморщился. – Ой, не спеши, у меня давление поднимется… Ой, погоди, у меня в спину вступило… Таня расхохоталась, и Годунов быстро ей налил. – Перестаньте, – попросила она. – Это ужасно! Я не хочу стареть. – Я тоже не хотел, – ответил Годунов. – И до сих пор не хочу. – Лучше расскажите, как там у вас. Под Куполом. Денис вздохнул. Выпили. Таня чокнулась с Денисом вполне непринужденно, но в глаза не посмотрела. «Ну и пусть, – подумал он. – Разумеется, она только за этим и пришла. Писатель Годунов ее не интересует. Ее интересует Годунов, приехавший из-под Купола». Тем временем писатель Годунов в несколько мгновений ликвидировал яичницу из пяти яиц, накидал в пустую сковороду мятых салфеток и потребовал фирменных блинов с семгой. – Под Куполом скучно, – сказал он. – Там совершенно нечего делать. Там ничего не происходит. Однообразие. Там сейчас даже песни пишут без припева. – Вы всегда курите сразу по две сигареты? – спросила Таня. – Нет. Просто у вас с этим строго. А без обычной дозы табака я становлюсь вял. – А под Куполом? Там можно курить? – Нельзя. Но можно купить разрешение. – Вот видите. А тут не продают разрешений. И много чего не продают. – По-вашему, это главное? Таня спокойно пожала плечами. – Конечно нет. Но я – женщина. Молодая. Мне пора думать о детях. Я не очень вижу своих детей в этой обстановке. Я не хочу, чтобы мой сын или моя дочь росли здесь. На рыбьем жире и вареной морковке. |