Онлайн книга «Серебро и свинец»
|
* * * Обри закашлялся. Дым проникал всюду, он пропитывал все вокруг, и стоило запаху усилиться, как каждый начинал озираться тревожно – где теперь вспыхнуло неугасимое пламя? Но сильнее гари ноздри обжигали запах грозы и кислая вонь кордита. Лагерь умирал. Собственно, от него почти ничего не осталось. Одна стена аппаратной рухнула, и со своего места Обри мог видеть, как полыхает смотровая вышка – неестественно жарким, термитным огнем. Чародеи смыкали кольцо. Обри скрипнул зубами. Он ведь знал, он догадывался, какими силами они могут обладать… но почему он не догадался, как чародейные дары дополняют и усиливают друг друга? Гильдейские мастера наступали группами, по трое-четверо, и удержать их не могло ничто, хотя продвигались они очень медленно, сменяя друг друга. На пути волшебников горел самый воздух. Бронетехника гибла бесславно и бесполезно, расплываясь лужами и впитываясь, точно вода, в прожженную до самых костей землю. Вокруг стоячих камней сжималась незримая стена жара, и не только Обри понимал, что, когда она дойдет до аппаратной, спасение будет невозможно. И тем более невозможно было оно сейчас, пока аппаратура оставалась мертва и глуха к попыткам Сельцмана оживить ее. – Генератор! – рявкнул кто-то за спиной Обри сорванным басом. Майор с трудом узнал Макроуэна. Зачихал и снова заглох дизель. – Да мать вашу сраную! – просипел подполковник. Его словам откликнулся торопливый, лихорадочный лязг. – Не понимаю, – беспомощно твердил Сельцман. – Не понимаю… Пальцы его шарили по панели управления, суматошно меняя установки реостатов. – Доктор… – Макроуэн раскашлялся, сплюнул комок черной слизи и продолжил почти нормальным голосом: – Доктор, если мы сейчас же не запустим вашу установку, нам всем – крышка! – Я знаю! – взвизгнул Сельцман. – Знаю! Вялое лицо физика заострилось и потемнело – если то не была покрывавшая все и вся пленка сажи. – Я ничего не могу поделать! – кричал он, исступленно колотя кулачком по панели. – Точка перехода словно закрылась, установка не может пробить барьер! Она не рассчитана на такие нагрузки! Если я увеличу мощность, могут перегореть катушки, и тогда портал уже точно не отворится! – Если ваша адская машина не заработает в ближайшие десять минут, нам всем будет наплевать, какие там катушки сгорели! – взревел Макроуэн. – Включайте! Черт, да запустите вы генератор, ослы, хватит беречь соляру! Десять минут, док! – Ветер, – не своим голосом прошептал Обри. Настолько не своим, что его услышали все. – Что? – переспросил Сельцман, промаргиваясь. Кто-то сунул ему последнюю пачку «клинексов», и физик приложил салфетку к глазам. – Ветер, – повторил Обри. Над лагерем дул, взметая золу, холодный ветер. Такой холодный, что сразу становилось ясно – огненная стена, окружавшая пепелище, исчезла. – Они… уходят? – выдохнул кто-то. – Нет, – покачал головой Обри, не двигаясь с места. – Нет. Их чародеи устали. Они… идут на приступ. «У русских есть обычай, – мелькнуло у него в голове, – в такие минуты петь. Но если я сейчас заведу «Звездное знамя», меня не поймут». И в этот миг заговорил последний оставшийся у осажденных пулемет. – У нас нет десяти минут, – прошептал Обри. Глотнув студеного воздуха, бешено зарокотал дизель генератора. Словно в ответ ему из-за горизонта донесся раскат грома. Майор поднял глаза – небо стремительно заволакивали низко бегущие тучи. – Все равно не работает, – пожаловался Сельцман. Майор вытащил пистолет, посмотрел на него так, словно увидел впервые в жизни, и отшвырнул в сторону, взяв вместо того бесхозную винтовку. Тяжесть оружия в руках давала иллюзию спокойствия, хотя Обри прекрасно понимал, насколько она пуста. Со стороны леса доносились воинственные крики. Теперь пальба неслась отовсюду, и уже кто-то из столпившихся на краю площадки занимал удобные огневые точки – за брошенной машиной, за брошенным ящиком, за грудой бочек. – Давайте же, мать вашу! – рявкнул Макроуэн. Физик послушно сдвинул реостат еще на одно деление. Подполковник, грязно выругавшись, оттолкнул его от пульта и сдвинул рукоятку до упора. Замигала красная лампа. – Полную мощность! Полную мощность на генератор! По краю стального кольца побежали лиловые вспышки, и внезапно, как это происходило всегда, пространство в нем разорвалось. – Лестницы! – крикнул Макроуэн. Но приказа не требовалось. Оставшиеся в живых морпехи ринулись к провалу, взбираясь на кольцо стоячих камней по стремянкам, по наваленным поспешно ящикам, по плечам товарищей, и прыгали вниз, в разрыв между пространствами. Обри не нужны были приборы, чтобы понять – установка барахлила. Или, как утверждал Сельцман, не справлялась с нагрузкой. По поверхности смыкания шла муаровая рябь, проводящие шины светились от жара. – Долго не продержится, – шептал Сельцман, глядя на панель, – нет, сейчас все сгорит… а потом мы сгорим… Безо всякого предупреждения он рванулся в сторону и, с неожиданной для такого хлипкого человечка силой расталкивая морпехов, поплыл в толпе к ближайшей лестнице. – Боже, какая толпа, – отрешенно проговорил Обри. – Крысы, просто крысы… Он не чувствовал страха. Только бесконечную тоску. – Вы еще здесь? – обернулся к нему Макроуэн. – А где еще? – отозвался Обри меланхолично. Из проулка между ангарами выскочили трое туземцев – двое в легких кирасах, с арбалетами в руках, и один в пестром кафтане чародея. Обри снял всех троих одной очередью, как в тире, и мысленно порадовался, что не потерял сноровки. – Бегите! – гаркнул подполковник, отшвыривая Обри, точно щенка. – Бегите, мать вашу! Он ударил прикладом под дых ошалелого морпеха. – Была команда отступать, солдат? – проревел он. – Слушай мою команду! Круговую оборону – занять! Кто-то подчинился, но большинство продолжало рваться в провал между мирами. Двое сержантов, не потерявших головы, пытались сорганизовать оставшихся, чтобы наступающие эвейнцы не прорвались к установке раньше, чем все морпехи покинут базу. – Да бегите же, Обри! – прохрипел Макроуэн. – Кто-то должен рассказать… что здесь случилось… – А вы? – беспомощно проговорил майор, словно пробуждаясь ото сна. – Кто-то должен прикрывать отход, – мрачно бросил Даг. – Убирайся! Обри уронил автомат и побежал. Побежал так, словно все демоны ада гнались за ним. Он не помнил, как прорвался к лестнице, работая локтями, кулаками, коленями и даже, кажется, зубами. Только последний миг врезался ему в память – он стоит на древнем менгире, поддерживающем собранное из сложнейших приборов кольцо, посреди выжженного клочка земли, и горизонт словно бы загибается в небо, так что и Обри, и машина оказываются посредине необозримой зеленой чаши с черным кружочком посреди донышка, в самой глубине, и в ноздри ему бьет запах гари, и тлеющей изоляции, и далекого леса. А потом его толкнули в спину, и Обри Норденскольд рухнул в расплывчатое марево… |