Онлайн книга «Герои»
|
– Как там Союз, не зашевелился еще? – осведомился Зоб. – Да что-то не видать. – Йон, прищурясь, глянул на пятна света у восточного горизонта. – Хотя рассвет уже на марше. Так что скоро должны показаться. – Давайте-ка будить Брека, – сказал Зоб. – А то ворчать будет весь день, что пропустил завтрак. – Есть, воитель. – И Дрофд затрусил туда, где все еще спал горец. Зоб указал на Меч Мечей. – Ну что, осталось теперь окропить красным? – А крошек не жалко? – спросила Чудесница. – Увы, крошки у нас не в счет. Жужело мягко провел ладонью по острию лезвия, отер его остатком хлебной корочки и сомкнул ножны. – Прогресс может быть и болезненным, – пробормотал он, посасывая порез. – Воитель? – И вид, и голос Дрофда, смутно различимого в белесом полусвете, выражали беспокойство. – Что-то Брек подниматься не хочет. – А ну глянем, – Зоб подошел к громоздкой фигуре, лежащей на боку в складчатом коконе одеяла. – Брек, – потыкал он его носком башмака, – Бре-эк. Татуированная сторона лица у Брека была вся в бисеринах росы. Зоб положил на нее ладонь – холодная. Будто не живой человек вовсе, а и впрямь мясо с волосами, как сказал Жужело. – А ну подъем, боровок, – взялась понукать Чудесница. – Или Йон всю твою жратву… – Он мертв, – сказал Зоб. Финри и сама не могла бы сказать, сколько просидела без сна на дорожном сундуке, сложив руки на холодном подоконнике и уместив на запястьях подбородок. К северу на фоне темного неба плавно очертилась ломаная линия пустошей, а из молочного тумана жемчужными проблесками проглянула быстрая река, и смутно различались леса на востоке. Теперь, если хорошенько присмотреться, угадывалась еще и зазубренная стена вокруг Осрунга, в окне единственной башни там мерцал слабый огонек. В нескольких сотнях шагов по черному полю между Финри и городком тянулась ломаная цепь мерцающих факелов, обозначая позиции Союза. Еще немного света в небе, чуть разборчивей черты этого мира, и воинство лорд-губернатора Мида ринется на штурм города. Сильный правый кулак армии ее отца. Финри прикусила кончик языка так, что тот занемел. На душе было разом и боязно и волнительно. Потянувшись, Финри через плечо оглянулась на неприбранную комнатушку. Сумбурная попытка прибраться увенчалась вялым осознанием, что быть хозяйкой дома – дело довольно пафосное и не каждому по плечу. Интересно, что же стало с владельцами постоялого двора. Или хотя бы как он назывался. Кажется, там возле ворот стоял столб, но вывеска с него исчезла. Вот что делает война. Обдирает с людей и мест отличительные черты, превращает их в шеренги врагов; в позиции, которые предстоит занять; ресурсы, что необходимо поставить. Безымянные бесхозные вещи, которые можно бездумно крушить, воровать и сжигать без тени вины и раскаяния. Одним словом, война – это ад. Но полный возможностей. Финри прошла к кровати – вернее, соломенному тюфяку, который был у них на двоих, и нагнулась над Гаром, изучая его лицо. Совсем молодой, глаза закрыты, а рот приоткрыт, под щекой смялась простыня, дыхание посвистывает. Молодой, невинный и, как всегда, чуть глуповатый. – Гар, – шепнула она. И нежно пососала его верхнюю губу. Дрогнули веки, он томно потянулся для поцелуя, но тут увидел мутный свет в окне и, откинув одеяло, вскочил. – Проклятье! Надо было разбудить меня раньше. Он плеснул себе в лицо воды из треснутой чашки, наспех отерся куском холстины и стал натягивать вчерашние штаны. – Да все равно еще рано, – сказала Финри, оперев голову на согнутую в локте руку и наблюдая, как одевается муж. – Ты же знаешь, мне надо поспевать вдвое раньше. – У тебя был такой умиротворенный вид. Просто рука не поднималась будить. – Я должен помогать согласовывать приступ. – Что ж. Кому-то, видно, надо заниматься и этим. Он на секунду застыл, надевая рубаху. – Возможно, – голова Гара наконец вынырнула из горловины, – тебе имеет смысл сегодня оставаться в ставке отца. Большинство жен отбыли обратно в Уфрис. – Если б вместе с этими старыми кошелками можно было отправить еще и Мида, у нас бы, глядишь, появилась надежда на победу. Гар продолжал упорствовать. – Из всех жен здесь остались только ты и Ализ дан Бринт, и я беспокоюсь за тебя… Болезненная раздвоенность мужа была как на ладони. – Ты беспокоишься, что я буду донимать твоего осла-начальника? Ты это хотел сказать? – В том числе и это. Где мой… Она толкнула к нему меч по половицам, и Гару, чтобы его поднять, пришлось нагнуться. – Вообще позор, что человек вроде тебя вынужден пресмыкаться перед таким, как Мид, получать от него приказы. – Мир полон позора. И это еще далеко не самое худшее. – С ним надо что-то делать. Гар возился с поясом. – Не остается ничего лучше, чем выжимать из этого как можно больше пользы. – А если упомянуть, что он поливает грязью короля? – Позволь тебе на всякий случай напомнить, что мой отец и король давно в ссоре. И в глазах его величества я стою не ахти как высоко. – Зато хорошо стоит твой славный друг полковник Бринт. – Фин, это низко. – Кому какое дело, высоко оно или нет, если это позволяет тебе получить то, чего ты заслуживаешь? – Мне есть до этого дело, – бросил он, застегивая пряжку. – Жить надо правильно. Усердной работой, верностью, послушанием. Нельзя жить… жить… – Чем? – Тем, чем ты вот сейчас занимаешься. Ей вдруг нестерпимо захотелось его ударить. Сказать, что она легко могла бы выйти замуж за человека, у кого отец не является самым гнусным изменником эпохи. Подчеркнуть, что нынешним местом Гар целиком обязан покровительству ее отца и ее бесконечным льстивым ухищрениям, а так бы усердие и верность он проявлял затюканным лейтенантишкой где-нибудь в провинциальном гарнизоне. Хотелось сказать, что человек он, может, и хороший, но мир устроен не совсем так, как по наивности полагают хорошие люди. К счастью, первым заговорил Гар: – Фин, прости. Я знаю, ты хочешь только того, что нам же лучше. Знаю, ты уже сделала для меня очень многое. Я тебя не заслуживаю. Просто… позволь мне поступать по своему разумению. Пожалуйста. И обещай, что не будешь предпринимать ничего… опрометчивого. Всего-навсего. – Обещаю. Само собой, вершить дела она будет только по здравом размышлении. Или так, или ей придется нарушить обещание. Слишком уж всерьез она его, понятно, не воспринимала. Он улыбнулся с некоторым облегчением и наклонился ее поцеловать. Финри без особой пылкости ответила ему, а когда плечи мужа поникли, она вспомнила, что сегодня ему грозит опасность, и вложила чуть больше чувства: легонько потрепала его по щеке. |