Книга Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет, страница 20 – Джаспер Ффорде

— Если приятный, то да! — ответила я.

Пиквик вернулся ко мне, снова заклацал клювом и потянул меня за джинсы. Затем бросился на кухню и стал ждать меня у своей корзинки. Заинтригованная, я подошла посмотреть. И тут я узрела причину такого возбуждения. Посреди корзины на огромной куче рваных бумажек лежало яйцо.

— Пиквик! — воскликнула я. — Да ты же девочка!

Пиквик снова задергала головой, возбужденно тычась в меня. Потом она успокоилась, осторожно залезла к себе в корзинку, распушила перья, потрогала яйцо клювом, обошла его несколько раз и наконец осторожно уселась сверху. Мне на плечо легла рука. Я накрыла своей ладонью пальцы Лондэна и встала. Он поцеловал меня в шею, и я обняла его.

— Я думал, что Пиквик — мальчик, — сказал он.

— Я тоже.

— Это знак?

— То, что Пики снес яйцо и оказался девочкой? — уточнила я. — Неужели ты на сносях, Лондэн?

— Нет, глупышка, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Понимаю? — спросила я, глядя на него снизу вверх и старательно изображая невинное непонимание.

— Ну?

— Что — «ну»?

Я смотрела в его сияющее озабоченное лицо, старательно изображая недоумение. Но притворяться долго я не могла и вскоре разразилась девчоночьим хихиканьем и слезами. Он крепко обнял меня одной рукой, а другую ласково положил мне на живот.

— Он там? Ребенок?

— Да. Маленький пищащий розовый комочек. Семь недель. Родится в июле, наверное.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально, — сказала я. — Вчера немного мутило, но, может быть, это с беременностью и не связано. Буду работать, пока не начну ходить вразвалочку, а потом попрошусь в отпуск. А ты как?

— Странно, — ответил Лондэн, снова меня обнимая. — Окрыленно во всех смыслах слова… С кем я могу поделиться новостью?

— Пока ни с кем, а то твоя мама засядет за вязание и увяжется вусмерть!

— А что ты имеешь против ее вязания? — спросил муж с деланным негодованием.

— Да ничего, — хихикнула я. — Только кладовка не резиновая.

— По крайней мере, ее вещи опознаваемы, — ответил он. — А вот джемпер, подаренный твоей мамой мне на день рождения… она меня случайно не перепутала с кальмаром?

Я снова уткнулась носом в шею мужа и крепко обняла его. Он ласково погладил меня по затылку, и так мы простояли несколько минут, не говоря ни слова.

— Удачный был день? — спросил он наконец.

— Ну, — начала я, — мы нашли «Карденио», меня застрелил снайпер из ТИПА-14, я прокатилась автостопом, видела Хоули Гана, пережила слишком много совпадений и дала в челюсть неандертальцу.

— На сей раз шины не пропорола?

— Даже две, причем одновременно.

— А каков из себя этот Ган?

— Трудно сказать. Он приехал к Скокки-Маусу, когда мы уже уходили. А что, снайпер тебя ни капельки не интересует?

— Сегодня вечером Хоули Ган будет говорить об экономических основах соглашения о свободной торговле с Уэльсом…

— Лондэн, — напомнила я, — сегодня мы идем в гости к моему дяде. Я обещала маме, что мы там будем.

— Да, я знаю.

— Может, ты все же спросишь меня об инциденте с ТИПА-14?

— Ладно, — вздохнул Лондэн. — Что там произошло?

— И не спрашивай!

Мой дядя Майкрофт объявил об уходе на пенсию. Ему стукнуло семьдесят семь, а после заварушки с Прозопорталом и заточения Полли в стихотворении Вордсворта «Как облако бродил я, одинокий» оба пришли к выводу, что с них хватит. Корпорация «Голиаф» предлагала Майкрофту не один, а целых два незаполненных чека, лишь бы тот возобновил работу над новым Прозопорталом, но дядя стойко отказывался, уверяя, будто не в силах возродить Портал, даже если бы захотел. Мы подъехали на моей машине к маминому дому и припарковались у обочины.

— Никогда не думала, что Майкрофт отойдет от дел, — сказала я, пока мы шли по улице.

— Я тоже, — ответил муж. — Как думаешь, чем он займется на досуге?

— Станет, скорее всего, смотреть «Назови этот фрукт!». Он говорит, что эти мыльные оперы и угадайки идеально способствуют постепенному отупению.

— Он недалек от истины, — добавил Лондэн. — Посмотришь несколько лет «Морж-стрит, 65», и смерть покажется желанным развлечением.

Мы открыли садовые ворота и поприветствовали дронтов, на шее у которых по случаю праздника красовались розовые ленточки. Я дала им несколько зефирчиков, и они жадно заклацали, наперебой выхватывая лакомство у меня из рук. Парадную дверь открыл Уилбур, один из сыновей Майкрофта, выглядевший значительно старше своих лет. Лондэн уверял, будто мой кузен нарочно состарился преждевременно, дабы побыстрее разделаться с работой, выйти на пенсию и посвятить себя игре в гольф чуть раньше положенного.

— Привет, Четверг! — радостно воскликнул он, провожая нас в дом.

— Привет, Уилби. Все в порядке?

— Я — в полном порядке, — ответил Уилбур, мило улыбаясь. — Привет, Лондэн. Читал твою последнюю книгу. Большой рывок, должен сказать.

— Спасибо на добром слове, — сухо отозвался Лондэн.

— Выпить хотите?

Он предложил нам по бокалу, и я жадно схватила свой. Уже поднесла его ко рту, когда Лондэн отнял его у меня. Я посмотрела на него, а он одними губами произнес:

— Малыш.

Черт. У меня даже мысли не возникло.

— Меня повысили, знаете? — сообщил Уилбур, провожая нас по коридору в гостиную.

Он остановился, давая нам возможность пробормотать невнятные поздравления, а затем продолжал:

— «Объединенное Пользопричинение» всегда продвигает тех, кто подает особые надежды, а я проработал десять лет в управлении пенсионным фондом, и «ОбПол» решило, что я созрел для чего-то нового и динамичного. И сейчас я исполнительный директор их филиала «Майкротех»!

— Господи, ну и совпадение! — саркастически сказал Лондэн. — Это что, компания Майкрофта?

— Простое совпадение, — подчеркнуто произнес Уилбур, — как вы сами сказали. Мистер Бодрофф, президент Майкротеха, объявил, что это лишь благодаря моей старательности; я…

— Четверг, дорогая! — вмешалась Глория, жена Уилбура.

В девичестве Скокки-Маус, она вышла замуж за Уилбура, ошибочно полагая, что он: а) богатый наследник и б) умен, как его отец, — но, как это ни печально, ни одно из ее ожиданий не оправдалось.

— Дорогая, ты просто божественно выглядишь! Ты похудела?

— Понятия не имею, Глория… а ты изменилась.

И действительно. Обычно разодетая в пух и прах, в дорогих нарядах и шляпках, ярко накрашенная и увешанная драгоценностями, на сей раз жена кузена облачилась в летние хлопчатобумажные брюки и рубашку. Косметикой она в кои-то веки не злоупотребила, а ее волосы, всегда тщательно уложенные, сегодня оказались стянуты в хвост простой черной резинкой.