Книга Две свадьбы и одни похороны, страница 53 – Дмитрий Старицкий

Под брезентом были видны какие-то ящики.

— Давай снимай их, мы тут подхватим, — сказал я.

— Умные нашлись, — возмутилась Роза. — Я тут одна корячиться должна, а вы там втроем подхватывать будете, что я одна тягаю. Это, между прочим, уже эксплуатация человеком человека. — Роза встала на крыше во весь рост и уперла руки в боки, приготовившись митинговать.

— Роза, не возникай, — сказала начавшая сердиться Анфиса. — Всем тяжело.

— Ты только на бортик его поставь, а мы уже стянем, — успокаивала Розу Наташа Синевич. — Вот увидишь, что ничего страшного.

— Чего разгалделись! — крикнул я на них на всех. — Ждете второй группы бандюков по ваши души? Или собранный с них склад кондомов вас не впечатляет? Нужен натурный показ?

— Так бы сразу и сказал. — Роза взялась за крайний ящик и зашипела. — Тяжелый, блин.

Однако с кряком, воем и чьей-то матерью все же снесли с крыши все четыре ящика и отнесли их к разложенной пленке.

В двух ящиках были ручные гранаты. Советские. РГ-42. [176] Больше похожие на консервные банки, чем на убойную взрывающуюся машинерию. Наступательные. Осколки мелкие, разлет реальный пять метров, как помнится со службы, хотя производитель заявлял, что не меньше двадцати пяти. В каждом ящике было их по два десятка штук. И в каждом же ящике было еще по два небольших цинка запаянных. На крышке цинка была надпись «УЗРГМ [177] 10 шт». Запалы, значит, к гранатам. Знать бы только, в кого ими бросаться. Но, по всякому, лучше путешествовать с плохими гранатами, чем вовсе без них. Помню, на Базе, в арсенале, мне цена в 75 экю за такую колобашку очень дорогой показалась. А сейчас вот не кажется. И жаба сама ведомость на подпись подсовывает.

Подошла Ингеборге. Увидела на расстеленной пленке кучу коробок с презервативами, сложенных отдельно от остального хабара, и присвистнула.

— Вижу: программа на вечер определилась. Жорик, какие еще идеи будут?

— Если бы меня этот криминальный интернационал тут завалил, то у них было бы о-о-очень много оригинальных идей относительно тебя, — съехидничал я. — Как раз с использованием этой херомантии.

— А что это тут у вас в ящиках? — поменяла тему Ингеборге.

— Сами смотрим, — ответила Галя.

— Инга, а где твой автомат? — спросил я.

— В автобусе.

— Какого хрена он в автобусе, а не твоем плече? — Я уже сорвался на крик. — Ты, баталер отряда, какой пример рядовым подаешь?

— Жора, что ты раскричался? Все плохое уже кончилось, — уставилась она на меня честными глазами.

— Ничего еще не кончилось, пока мы не убрались отсюда, и желательно подальше! — Вот, мля, меня на истерику пробило, на дикий крик. — Вторая банда может в любую минуту появиться. У этих всех товарищей айдишек нет. Вот и придут сейчас сюда те, у кого они свои документы и деньги на хранение оставили, когда пошли в разведку. И уже нам засадят по самые помидоры, а не мы им. Бегом за автоматом! И проследи, чтобы никто без оружия не ходил. И чтобы все расстрелянные магазины тотчас по новой набили. Что стоишь? Время пошло! Бегом!

Ингеборге убежала, явно обиженная.

— Жорик, успокойся, — Анфиса погладила меня по щеке и чмокнула в нос, — сейчас все будет хорошо, — и подала мне бутылку водки «Московский стандарт». — Выпей. Тебе надо. Выпей, а на закуску я тебя еще раз поцелую.

— Откуда водка? — Удивление мое было радостным.

Вмазать сейчас — самое то, чтобы лишний адреналин в организме пережечь.

— Из «дефендера». В бардачке валялась. Там еще есть — пожала Анфиса узкими плечиками.

Я достал нож, сбил с горлышка сургуч, сковырнул картонный кружок с отверстия. Да, пробочка новоземельная сорта «пей до дна», как при товарище Рыкове после отмены в СССР сухого закона. [178]

Посмотрел на девчат.

Они стояли и ждали моих действий.

Покрутил рукой и винтом из горла умял в себя грамм семьдесят — семьдесят пять огненной воды.

И ничего не почувствовал.

Вообще.

Как вода проскочила.

Протянул бутылку обратно.

— Давайте, девчата, по глоточку причаститесь — стресс снять, и кончаем уже эту мародерку. Надоело.

Девчонки охотно приложились к пузырю по очереди. Тоже из горла, что характерно. Бутылка сразу опустела почти наполовину, и ее снова отдали мне.

Я сделал еще глоток. На этот раз водочный запах пробил нос, да вкус ощутился. Хорошая водка. В Эрефии сейчас хуже делают.

— Ну вот, — раздался из-за спины недовольный голос Ингеборге. — Как знала, что меня за ружжом не просто так отсылают.

Поставил початый пузырь на ящик с гранатами и сказал старшей жене:

— Причастись и ты.

— А что я — не люди, что ли? — Ингеборге не стала отказываться, взяла с ящика бутылку и сделала приличный глоток. — Закуски нет?

— Жору поцелуй, — засмеялась Анфиса, — оттянет.

Пора призывать баб к порядку, а то такой треп на оттяге может затянуться надолго.

— Давайте, девоньки, теперь эти ящики откроем.

В остальных ящиках оказалось в каждом по два цинка патронов 5,45x39 мм.

— Четыре тысячи триста двадцать штук. Неплохо. Неплохо. Две штуки экю, — бурчал я под нос. — Закрывайте, и пошли машину шмонать. Кстати, Инга, раз пришла — заканчивайте сортировку трофеев и упаковывайте их. Сматываться отсюда пора. Чуйка очко жмет. Похоже, черная полоса нашей жизни только начинается.

— Какая черная полоса? — непонимающе уставилась на меня Наташа.

— Не знаешь? — в свою очередь удивился я. — Ну так знай. Жизнь наша, как зебра: полоса белая, полоса черная, полоса белая, полоса черная и в конце — анус.

— Да ну тебя. — Наташа отвернулась и занялась сортировкой трофеев.

В «дефендере» нашелся автомат переговорщика — АКС-74. И еще одна черная армянская разгрузка с десятью рыжими бакелитовыми магазинами на переднем сиденье. Там же лежали рация «Фалькон» и нейлоновая универсальная кобура с навороченным кольтом 45-го калибра, с сильно удлиненным стволом, больше смахивающим на бельгийский Браунинг 03, [179] чем на правительственную модель. [180] Интересный вариант. Вроде губернатор Калифорнии с таким же пестиком в первом «Терминаторе» [181] бегал по своему штату и мочил полицейских. Новенький гаджет — 2000 года выпуска. Фирма-Изготовитель — «АМТ». Не знаю такую. Пистолет весь — матовой серой стали. Щечки на рукоятке из махагона. [182] Красиво жить не запретишь! Необычная машинка. Большая. Хотя на Кавказе всегда любили большое оружие. Нохчи так вообще — иначе чем со «стечкиным» [183] и не бегают. Человек с «макаркой» у них за лузера котируется.