Онлайн книга «Гибель гигантов»
|
— Именно, — ответил кротко Вальтер. — Я помню, что ты называл эту войну оборонительной, ответом на недопустимую угрозу. Мы должны были защищаться. Если Отто и удивился тому, что Вальтер повторяет газетные лозунги, он не подал вида. — Правильно, — сказал он. — И мы сделали это, — сказал Вальтер, разыгрывая свой козырь. — Мы достигли своей цели. — Что ты хочешь сказать? — озадаченно спросил отец. — Нам больше никто не угрожает. Русская армия разбита, царский режим на краю гибели. Мы покорили Бельгию, заняли Францию, добились того, что французы и их британские союзники прекратили военные действия. Мы сделали все, что собирались сделать. Мы защитили Германию! — Блистательно. — Так что же еще нам нужно? — Полная победа! — Для чего? — Вальтер подался вперед, внимательно глядя на отца. — Наши враги должны заплатить за вторжение! Должны быть репарации, пересмотр границ, лишение колоний… — Но изначально мы стремились не к этому… или к этому? — Нет, но теперь, когда мы потратили столько усилий… и денег, когда погибло столько прекрасных немецких юношей, мы должны получить что-то взамен! Это был слабый довод, но Вальтеру хватило такта не пытаться переубедить отца. Он сменил курс. — А ты уверен, что полная победа достижима? — Да! — Тогда, в феврале, мы развернули полномасштабное наступление на французскую крепость Верден. Но так ее и не взяли. С востока нас атаковали русские, англичане бросили все силы в это наступление на Сомме… И несмотря на огромные усилия, ни одна из сторон не смогла вывести ситуацию из тупика. — Пока — да, — ворчливо ответил Отто. — С августа, когда Фалькенхайн был уволен и во главе генштаба встал Людендорф, наша тактика перешла от наступления к глубокой защите. Как, по твоему мнению, глубокая защита может привести к победе? — Благодаря неограниченной подводной войне! — сказал Отто. — Наши противники получают продовольствие из Америки, в то время как наши порты заблокированы английскими кораблями. Мы должны перерезать эту артерию — и они сдадутся. Вальтер не хотел вести этот разговор, но теперь, раз уж начал, следовало продолжать. Стиснув зубы, он сказал как можно мягче: — Но тогда Америка наверняка вступит в войну. — Ты знаешь, сколько людей в армии Соединенных Штатов? — Всего около ста тысяч, но… — Вот именно. Они даже не могут восстановить порядок в Мексике. Для нас они угрозы не представляют. Отто никогда не был в Америке. Мало кто из людей его поколения там бывал. Они просто не представляли себе, о чем говорят. — Соединенные Штаты — большая страна, очень богатая, — сказал Вальтер, закипая от разочарования, но стараясь говорить спокойно, чтобы сохранить видимость дружеского обсуждения. — Они могут мобилизовать большую армию. — Им потребуется как минимум год. К тому времени Англия и Франция уже сдадутся. Вальтер кивнул. — Отец, — сказал он примирительно, — мы уже обсуждали это. Есть аргументы и за и против. Это было трудно отрицать, и Отто лишь неодобрительно заворчал. — Как бы то ни было, — сказал Вальтер, — но не мне решать, что должна ответить Германия на это неофициальное обращение из Вашингтона. Отто намек понял. — Ну и не мне, конечно. — Вильсон говорит, если Германия официально предложит мирные переговоры, он публично поддержит это предложение. Я считаю, передать это сообщение наверх — наш долг. — Разумеется, — ответил Отто. — Решать будет кайзер. IV Вальтер написал Мод письмо на листке простой писчей бумаги. «Бесценная моя возлюбленная! Зима в Германии и у меня в душе». Он писал по-английски. Он не стал писать свои имя и адрес, и ее по имени не назвал. «Я не в силах выразить, как люблю тебя и как мне тебя не хватает». Письмо мог прочесть любопытный полицейский, и следовало писать так, чтобы нельзя было угадать ни адресата, ни отправителя. «Я один из миллиона тех, кто вынужден жить в разлуке с любимой, и по нашим опустевшим душам гуляет северный ветер». Он хотел написать так, чтобы это могло быть письмо любого солдата, разлученного с близкими из-за войны. «Мир кажется мне холодным и тоскливым — как, должно быть, и тебе, но тяжелее всех тягот войны — разлука с тобой». Ему так хотелось рассказать ей о своей службе в военно-полевой разведке, о том, как мама пыталась женить его на Монике, о том, что в Берлине плохо с продуктами, наконец, о книге, которую он читает, — саге семьи Будденброков. Но он боялся, что любые подробности навлекут на него или на нее опасность. «Я не могу писать много, но мне хочется, чтобы ты знала: я верен нашей любви…» Он остановился, вспомнил с чувством вины о внезапном желании поцеловать Монику. Но ведь он не поддался! «Я помню священные клятвы, которые мы дали друг другу, когда виделись в последний раз…» Более конкретно он написать не мог. Ему не хотелось рисковать: кто-нибудь у нее дома мог прочесть письмо и узнать правду. «Каждый день я думаю о том мгновении, когда мы снова встретимся, посмотрим друг другу в глаза и скажем: „Здравствуй, моя любовь!“ А до тех пор — помни меня». Подписи он не поставил. Он вложил письмо в конверт и сунул во внутренний карман пиджака. Между Германией и Англией не было почтового сообщения. Он вышел из комнаты, спустился по лестнице на первый этаж, надел шапку и теплое пальто с меховым воротником — и вышел на продрогшие улицы Берлина. Он встретился с Гасом Дьюаром в баре отеля «Адлон». Отель выглядел достойно, как в довоенные годы — с официантами во фраках и струнным квартетом, но привозного спиртного не было — ни скотча, ни бренди, ни английского джина — и они заказали шнапс. — Ну? — взволнованно спросил Гас. — Как было встречено мое предложение? Вальтер уже парил в мечтах, но понимал, что оснований к этому немного, и старался не очень надеяться. Он принес Гасу положительный ответ, но и только. — Кайзер пишет письмо вашему президенту. — Отлично! Что в нем будет? — Я видел черновик. Боюсь, тон письма не самый миролюбивый. — Что это значит? Вальтер закрыл глаза, вспоминая, и процитировал: — «Вот уже два с половиной года в мире идет самая страшная в истории война. В этом конфликте Германия и ее союзники подтвердили свою несокрушимую мощь. Наши непоколебимые линии обороны выдерживают бесконечные атаки. Недавние события показали, что продолжение войны не сможет сломить силу нашего сопротивления…» И далее в том же духе. |