Книга Турист, страница 80 – Олен Стейнхауэр

— Сейчас летние каникулы, агент Симмонс. За ней присматривают.

— А вам на работу не надо?

— Как вам сказать, — Тина смахнула что-то с руки. — Директор библиотеки может позволить себе гибкий график.

— Библиотека «Эйвери». Серьезно.

Судя по выражению лица, Тина сильно сомневалась, что такая должность может произвести на кого-либо серьезное впечатление.

— Вы вроде бы собирались о чем-то спрашивать? Задавайте свои вопросы. Отвечать я умею — у меня хорошая практика.

— В последнее время?

— На прошлой неделе приходили двое из Компании. Вот здесь, в этой самой комнате, и сидели.

— Я не знала.

— У вас, ребята, похоже, проблемы с межведомственной коммуникацией.

Симмонс покачала головой.

— Спецслужбы — как ревнивые супруги. Но мы все же обмениваемся информацией. — Она улыбнулась, чтобы скрыть раздражение — Фицхью, будь он неладен, прислал своих людей, а ей ни слова. — Дело в том, Тина, что расследование идет сейчас на разных уровнях, и мы надеемся, что сумеем понять, как эти уровни контактируют.

Тина снова моргнула.

— На каких это разных уровнях?

— Ну, например, как я уже говорила, убийства. Одно подтвержденное, с ним уже ясно, а еще два предстоит доказать.

— Подтвержденное? Как?

— Мило сознался в убийстве Тома Грейнджера.

Симмонс приготовилась к взрыву эмоций, однако никакого взрыва не последовало. Глаза у нее, конечно, покраснели и повлажнели от слез. Она даже всхлипнула тихонько.

— Послушайте, мне очень жаль, но…

— Тома? — зло бросила Тина. — Мило убил Тома Грейнджера? Нет. — Она покачала головой. — С какой стати? Том — крестный Стефани!

Тина поплакала еще немножко, потом подняла голову.

— Что он говорит?

— Что?

— Мило. Вы сказали, что он сознался. Как он это объяснил?

Симмонс замялась.

— Ну, видите ли, Мило утверждает, что Том использовал его и что он в порыве гнева…

Тина вытерла глаза. Теперь она выглядела какой-то странно спокойной.

— В порыве гнева?

— Да.

— У Мило не бывает порывов гнева. Он не тот человек.

— Знаете, понять, какой человек на самом деле, бывает очень трудно.

Тина широко улыбнулась, но голос остался прежним, неприязненно-настороженным.

— Не надо читать мне лекции, агент Симмонс. Поживите с мужчиной шесть лет, поднимите вместе с ним ребенка, и вы получите о нем прекрасное представление.

— Ладно. Беру свои слова обратно, — согласилась Джанет. — Тогда скажите мне сами, почему Мило мог убить Тома Грейнджера.

— По-моему, есть только две причины, — проговорила Тина после недолгого раздумья. — Если бы приказало начальство…

— Это одна. А вторая?

— Если бы пришлось защищать семью.

— Он настолько заботливый?

— В разумных пределах. Если бы Мило решил, что нам угрожает серьезная опасность, он пошел бы на все, чтобы устранить угрозу.

— Понятно. — Симмонс задумчиво кивнула. — Неделю назад он приезжал к вам в Техас. Вы ведь жили в доме у родителей?

— Ему нужно было со мной поговорить.

— О чем?

Тина пожевала губу. Посмотрела в окно.

— Вы ведь уже знаете. Вам же Роджер все рассказал.

— Я стараюсь полагаться не только на отчеты. О чем вы разговаривали?

— О том, чтобы уехать.

— Уехать из Техаса?

— Из страны. Бросить все и начать с чистого листа.

— Не понимаю, — слукавила Симмонс. — Что это все означает?

— Это означает, агент Симмонс, что у него были серьезные проблемы. Вы, например, разыскивали его из-за убийств, которые он не совершал. Мило сказал мне, что Тома больше нет. Но еще он сказал, что его убил кто-то другой и он потом убил этого человека.

— Кто этот другой?

Тина покачала головой.

— Он не посвящал меня в детали. Такой уж Мило человек. — Она помолчала. — Всегда избегал подробностей, которые могли бы меня расстроить. Сказал только, что единственный шанс выжить — исчезнуть. Что Компания убьет его, потому что там считают, будто это он убил Грейнджера. Мило хотел, чтобы мы со Стефани исчезли вместе с ним. — Вспоминать тот разговор Тине было трудно — она с усилием сглотнула. — У него уже и паспорта были готовы. На каждого из нас. На имя Долан. Он хотел, чтобы мы уехали вместе с ним. Исчезли. И начали заново где-нибудь в Европе. Уже как Доланы.

— И что вы?

— Вы же видите. Мы здесь, а не в Европе.

— Вы не согласились. Почему?

Тина посмотрела на Джанет Симмонс, слегка нахмурясь. Неужели у этой женщины вообще нет никакой интуиции? Неужели ей все нужно разжевывать?

— Да потому, агент Симмонс. По тысяче причин. Разве можно вырвать шестилетнюю девочку из привычного окружения, назвать ее другим именем и при этом надеяться, что все пройдет гладко, что у нее не останется ран, которые не заживут никогда? Как зарабатывать на жизнь в Европе, если я не знаю языков? И что это за жизнь, если нужно постоянно оглядываться? Что скажете?

Тина выдала эту серию риторических вопросов легко и гладко, на одном дыхании, как будто репетировала с того самого дня, когда отказала мужу в последней просьбе. Этими причинами, сформулированными уже потом, постфактум, она оправдывала свой отказ, пусть даже они и не имели отношения к тому первому «нет».

— Мило ведь не биологический отец Стефани?

Сил уже не оставалось, и Тина только кивнула.

— А биологический… — Симмонс сделала вид, что припоминает, хотя знала все эти факты наизусть. — Патрик? Патрик Хардеман?

— Да.

— А он долго был с вами после ее рождения? В смысле, до Мило?

— Нисколько не был. Мы расстались, когда я была беременной.

— А с Мило вы встретились…

— В тот самый день, когда родила.

Симмонс вскинула брови — на сей раз удивление было непритворным.

— Вот это совпадение.

— Можно и так сказать.

— Вы встретились в…

— Мне бы не хотелось об этом говорить. Если большой необходимости нет…

— Боюсь, Тина, что такая необходимость есть.

— Ладно. В Венеции.

— В Венеции?

— Да. Мы познакомились в Венеции. Я ездила туда отдохнуть. Была на восьмом месяце, оказалась в плохой компании. А может, и в хорошей. Это как посмотреть.