Онлайн книга «Я - судья. Кредит доверчивости»
|
Голубая коляска заняла почетное место у окна, и пока в ней хранили разноцветные стопки белья и… большого плюшевого мишку, которого Виктор купил с первой зарплаты. Быт не убил любовь, он сделал ее более цельной и полной. Оказалось, что нет ничего приятнее, чем вечером вместе чистить картошку под «Аквариум» или «Дюран-Дюран», а потом весело спорить: мешать — не мешать, закрывать крышкой или нет; и заваривать чай — тоже в шутку препираясь, сколько его настаивать; и резать хлеб — треугольничками, нет, только квадратиками; а потом делить пополам пирожное лишь затем, чтобы отдать ей свою половину… Оказалось, что это здорово — мыть пол и посуду, выносить мусор, делать покупки, зная, что и сейчас, и завтра, и через год — вечно — вы будете вместе, и этот факт даже заверен печатью в паспорте. У вас общая фамилия, общий быт, общая судьба и общий… ребенок. Виктор так и не вспомнил подробности своей прошлой жизни. Но это его не особенно волновало. Почему-то ему казалось, что в этих подробностях нет ничего замечательного и пускать их в свое новое существование вовсе не обязательно. Лика устроилась в то же издательство и тоже переводчиком. Они вместе уезжали на работу, вместе приезжали, и это было удивительно здорово. Ехать приходилось двадцать минут на троллейбусе, а потом идти пешком. По всем житейским правилам и прогнозам они должны были надоесть друг другу максимум через полгода, но они не надоедали, и каждый день, каждый раз в эти двадцать минут на троллейбусе и пять минут прогулки в любую погоду им было о чем поговорить, над чем посмеяться, о чем помечтать… В тот ненастный день они шли под зонтом, возвращаясь с работы. — Я в тебя с первого курса влюбилась, — смеялась Лика, держа Виктора под руку и прижимаясь к нему теснее, чтобы капли дождя не попадали на сумку. — Но ты же был байкер! Крутой! И тебе нравились крутые девчонки — яркие, высокие, бойкие брюнетки. Куда мне, серой мышке, до них… Я о тебе даже мечтать не смела. — На первом курсе вместо меня учился другой человек, я же тебе говорил… — Как хорошо, что ты ударился головой! — Жаль, что этого не случилось раньше… Укрывшись зонтом от проливного дождя, они поцеловались — словно на первом свидании, впервые сбежав из-под родительского присмотра. — Давай купим вина, — предложил Виктор. — И закатим романтический ужин. — У нас вчера был романтический ужин, — засмеялась Лика. Вино они все же купили — молодое, розовое, — но пить Лика наотрез отказалась. Она покрутила в тонких пальцах бокал и поставила его на стол. — Вить, у меня новость… — Мама твоя приедет? — Виктор опасался первого свидания с тещей, которая вот-вот должна была нагрянуть из Барабинска. — Ну, и… мама тоже. — А кто еще? — не понял Виктор. — Димка! Димкой они называли своего будущего ребенка. То, что это обязательно будет мальчик, подсказывала голубая коляска. — Ди… Дим… — Виктор потерял дар речи, хотя ждал этого сообщения уже несколько месяцев. Он подхватил Лику на руки и закружил по комнате. — Здесь поставим кроватку, здесь пеленальный комод, здесь — игрушечный розовый домик для принцессы, — вальсировал Виктор. — Подожди, какой принцессы, у нас же мальчик будет, — засмеялась Лика, обхватив его руками за шею и прижавшись щекой к плечу. Виктор остановился. — А знаешь, — прошептал он, — я вдруг подумал, что будет дочка… Катя! Екатерина Викторовна! — Здорово, — счастливо зажмурилась Лика. — Как ты угадал? Я всегда жалела, что меня не Катей зовут. — Я люблю тебя, — поцеловал ее Виктор. — Теперь в два раза больше люблю… Теща все же приехала — молодая, веселая и красивая. Как Брижит Бардо… Она носила джинсы, шпильки, не портила свежее яркое лицо косметикой и все время напевала под нос шлягеры из репертуара Филиппа Киркорова. — «Любовь сияет ярче самых ярких в мире звезд и обнимает жарче самых жарких снов», — распевала она и тут же, безо всякого перехода, невозмутимо говорила: — Слушай, Вить, я не переживу, если ты меня мамой звать будешь или Светланой Георгиевной, ой нет, нет, нет… Я Света, договорились? — Хорошо, — с легкостью согласился Виктор. — Мне тоже так больше нравится. — «Она меня уводит все дальше, где, сжигая боль, душу озаряет, горит огнем твоя любовь…» — Что? Потом он привык, что фразы тещи перемежаются строчками песен… Лика тоже звала маму Светой. Они общались друг с другом как закадычные подружки, и это не только веселило Виктора, но вносило в его жизнь новую нотку легкости и ощущение еще большей полноты жизни. Его радовала молодая красивая теща в джинсах, радовало, что из Барабинска она привезла не соленья-варенья и пуховые носки, как все провинциальные тещи, а красивый кованый сундучок с резной ручкой и тугим замочком. — Это вам на счастье, — сказала Света и тут же запела: — «Я за тебя умру, только бы ты знала, что никто тебя не любит так, как я люблю…» Виктор поставил сундучок на тумбочку возле кровати. Лика складывала туда заколки и еще какую-то мишуру, но ему казалось, что в этом сундучке — его счастье и вся его жизнь… — С Катериной Викторовной летом ко мне приезжайте, — сказала в аэропорту Света. — Дача, речка, витамины… «Счастья искать нам не надо, если со мной ты рядом…» Когда теща уехала, Виктор почти физически ощутил, как не хватает ему в разговорах ее припевок про любовь и про страсть. Вот если бы его мать так ослепительно улыбалась и напевала даже в серьезных разговорах. Если бы она подарила ему какой-нибудь пустячок на счастье… Но с матерью он почти не виделся. — Женился? — спросила она, когда Виктор забирал вещи. — Ну, слава те господи, может, за ум возьмешься. Он поцеловал ее в седой висок с надеждой — может, спросит, где он живет, кто у него жена, скоро ли внуки… Но она не спросила, отвернулась и начала мыть посуду. «С глаз долой, из сердца вон, — подумал Виктор. — Может, когда увидит внучку, она оттает?» Лика переносила беременность легко, но Виктор настоял, чтобы она ушла с работы. Врачи говорили про низкий гемоглобин и повышенный тонус, поэтому трястись на троллейбусе двадцать минут, по мнению Виктора, было преступлением. Теперь они гуляли вечером в парке в любую погоду и болтали обо всем на свете, но большей частью о Екатерине Викторовне. То, что родится девочка, подтвердило последнее УЗИ. — Никаких садиков, — настаивал Виктор. — Но Екатерина Викторовна должна социально адаптироваться! — возмущалась Лика. |