Книга На секретной службе, страница 46 – Сергей Донской

– Время покажет. – Небрежный взмах руки.

– И он посвящает вас в свои планы?

– Даже чересчур назойливо, я бы сказал. – Бондарь подавил мнимый зевок. – Честно говоря, я не готов к резким переменам в жизни. Моя нынешняя карьера меня вполне устраивает.

– Карьера русского агента ноль-ноль-семь? – спросила Оксана. Наверняка она казалась себе в этот момент необыкновенно хитрой и проницательной.

Бондарь снова зевнул, на этот раз по-настоящему.

– Какой там агент. Приехал, оценил обстановку, изложил свои выводы. Скорее инспектор. Или ревизор.

– И каковы ваши выводы?

– Там видно будет. Пока ничего определенного.

Бондарь поднес к глазам пустую чашку и принялся изучать рисунок на ее боку. Потом та же участь постигла кофейник. Фарфоровый сервиз был расписан сценками из жизни немецких пастушков и пастушек. Все они выглядели на миниатюрах краснощекими, неуклюжими и неправдоподобно опрятными. Трудно было поверить, что эти невинные создания способны хлестать пиво кружками, заедать его горами сосисок, а затем уединяться в кустах, дабы плодить детишек. Еще меньше верилось в то, что столь добродушные люди способны вести кровопролитные войны, хотя именно этим немцы занимались на протяжении всей своей истории.

– Правда, красивый сервиз? – спросила Оксана, голос которой неожиданно приобрел кокетливые интонации.

– Сплошная фальшь, – сказал Бондарь. – Трава слишком зеленая, люди чересчур чистенькие. В жизни так не бывает.

– Но пастушки очень милые.

– Я бы удавился от тоски, если бы мне пришлось иметь дело с одной из них.

– Предпочитаете женщин типа Милочки? – Оксана прищурилась.

– Предпочитаю женщин типа женщин, – возразил Бондарь, вертя в руках сигаретную пачку.

* * *

Нетрудно было догадаться, для чего Оксана затеяла этот игривый разговор. Ее целью был легкий флирт, переходящий в доверительные отношения. Некоторые дурехи убеждены, что достаточно напроситься в постель к мужчине, чтобы тот сразу начал выбалтывать им свои тайны. В принципе, такое случается на каждом шагу, но только не с сотрудниками Главного управления ФСБ. В данном случае мадам Пинчук просчиталась, а рассеивать ее наивное заблуждение было некому.

– Женщины в моем вкусе встречаются крайне редко, – печально произнес Бондарь. – Их слишком мало в природе.

– И какие же они? – быстро спросила Оксана.

– Почему это вас интересует?

– Хочу узнать, какой должна быть женщина, способная вскружить голову человеку, носящему пистолет за поясом. – Оксана хихикнула. – Мужчине вроде вас. Настоящему мужчине.

Невероятно, но факт: ее грудь явно увеличилась в объеме, а платье сделалось еще более прозрачным, чем в начале завтрака. Дивясь этому загадочному обстоятельству, Бондарь принялся фантазировать:

– Моя избранница должна быть молода, хороша собой…

– Да уж не уродливой старухой!

– …Хороша собой и скорее сдержанна, чем говорлива…

Собиравшаяся подать реплику Оксана осеклась и ограничилась понимающим кивком.

– Кроме того, – продолжал Бондарь, – мне нужна подруга, способная рисковать. Решительная, смелая, готовая все поставить на кон ради любви. Что за радость обхаживать какую-нибудь клушу, квохчущую при каждом комплименте? И почему инициативу должен проявлять непременно мужчина?

– Действительно. Так много глупых предрассудков.

– Слишком много, – вздохнул Бондарь.

Оксана порывисто встала и принялась расхаживать по комнате, давая понять, что в ее душе происходит мучительная борьба. Даже руки попыталась заламывать, впрочем, не прикрывая ими взволнованно вздымающуюся грудь. Актриса она была никудышная. Чтобы не выдать себя насмешливым взглядом, Бондарь уткнулся в тарелку.

– Хочешь знать правду? – внезапно спросила Оксана, остановившись прямо напротив собеседника. Тот факт, что она перешла на «ты», свидетельствовал о многом. Решение принято. Осталось лишь осуществить его.

– Правда всегда лучше лжи. – Для того чтобы изречь эту банальность и сохранить серьезность, пришлось здорово поднапрячься.

– Я очень уважаю Григория Ивановича и по-своему люблю его, но…

– Разница в возрасте, – подсказал Бондарь, опасаясь, что сцена слишком затянется.

– Да, разница в возрасте. – Оксана театрально прикоснулась пальцами к вискам. – Иногда хочется быть… быть такой… такой…

– Безрассудной.

– Вот именно.

– Отчаянной.

– Точно.

– Но совесть не позволяет делать то, что хочется.

– Да, совесть. – Оксана, вряд ли представлявшая себе, о чем толкует, вернулась на место и принялась запивать выстраданную истину мелкими глотками кофе. Поскольку напиток успел остыть, на ее лице возникло выражение неподдельной горечи.

– Так всегда, – печально заметил Бондарь. – Встречаешь девушку и уже, кажется, готов открыть ей душу, но в этот момент что-то мешает.

– Я могла бы прийти к тебе ночью. – Это был даже не шепот, а едва различимый шелест. – Ночью нам ничто не помешает.

– А Григорий Иванович?

– Он будет спать, – тихо сказала Оксана.

– Так крепко, что не заметит отсутствие молодой жены? – удивился Бондарь, примерно догадываясь, что услышит в ответ.

– Перед сном он всегда выпивает чашку чая с лимоном. – Оксана загадочно улыбнулась. – Очень легко растворить в чае пару маленьких таблеток. Лимон и сахар перебивают вкус снотворного, я точно знаю.

– Уже пользовалась этим средством?

– Допустим. – Улыбка Оксаны сделалась еще более таинственной, куда там Джоконде. – Все может быть.

На иносказательном женском языке это означало: «Конечно, я пользовалась этим средством, причем неоднократно, но сознаваться не собираюсь».

– А если подсыпать в чай не две таблетки, а пригоршню? – Бондарь обращался непосредственно к стене, находящейся перед ним. – Ты бы моментально стала миллионершей.

– А заве?..

Неосторожно открыв рот, Оксана тут же его закрыла. Но было и без того ясно, какие вопросы вертятся у нее на языке.

А завещание? А продолжающееся следствие по факту гибели Тараса и Андрея?

Три трупа в одном семействе – это уже перебор. Даже для Одессы. Безопаснее дождаться, пока следствие закончится, а потом уж действовать. Может быть, с помощью снотворного. Хотя синильная кислота ничем не хуже. Или мнимое самоубийство. Способов масса. Главное – соблюдать осторожность.

Все это и многое другое читалось в глазах Оксаны. Читалось настолько явственно, что Бондарю захотелось выбить из нее признание прямо на месте. Но захочет ли Григорий Иванович пользоваться услугами человека, задавшего взбучку его жене? И не сорвет ли он умышленно сделку, проведению которой придается такое большое значение в Москве?