Книга На секретной службе, страница 47 – Сергей Донской

– Шутка, – сказал Бондарь. – Я хотел сказать, что одной ночи будет мало. Вот если бы твой муж проспал пару недель подряд…

– Тебя и на несколько часов не хватит, – пообещала Оксана, как бы в задумчивости поглощая один круасан за другим. – Ты меня еще не знаешь.

Почему-то Бондарю представлялось, что возбудить ее будет посложнее, чем балтийскую салаку, но он предпочел оставить свои догадки при себе.

– Да уж наслышан, – сказал он.

– От кого? – всполошилась Оксана.

Нужно было дать ей возможность самой ответить на этот вопрос.

– Мало ли… – туманно произнес Бондарь.

– Милка насплетничала?

– Нет. Информация из достоверных рук.

– Погоди-погоди… Ты что, бывал в Одессе раньше?

– Угу. – Бондарь откинулся на спинку стула. – Еще до гибели твоих молоденьких пасынков. Славные ребята. И такие откровенные.

Уши Оксаны снова вспыхнули малиновым цветом.

– Ты был знаком с кем-то из них? – заволновалась она.

– С обоими. Они мне много о тебе рассказывали. Даже чересчур много.

Теперь жар охватил Оксанины щеки, превратив их в две майские розы.

– Подонки!

– Давай не будем говорить о мертвых плохо, – великодушно предложил Бондарь. Ему и так было все ясно. Эта стерва, которую Пинчук по простоте душевной сделал своей законной женой, спала с его сыновьями, возможно, даже одновременно. Иного способа войти к ним в доверие у нее не было.

Чтобы занять зачесавшиеся руки, Бондарь принялся вытирать их салфеткой. На протяжении этой процедуры его лицо сохраняло брезгливое выражение.

– Сволочи, какие же сволочи, – негодовала Оксана. – А еще говорят, что мы, женщины, сплетницы. Да мужики хуже любой бабы!

– Надеюсь, это ко мне не относится, – вставил Бондарь.

– Я про Андрея с Тарасом. Тоже мне, два брата-акробата. И было бы чем хвастаться! Импотенты несчастные! – Оксана усмехнулась, качая головой. – Одному потребовалось не меньше часа, чтобы настроиться, а второй – я Тараса имею в виду – тот был, как кролик…

Оксана собиралась развить свою мысль, когда ее перебил третий голос, прозвучавший словно гром среди ясного неба…

* * *

– Кто кролик?

Григорий Иванович, переступивший порог столовой, подозрительно смотрел на свою расходившуюся супругу и внимающего ей гостя. Брови Пинчука распушились не хуже беличьих хвостов, а линия губ повторяла очертания перевернутой подковы.

– Почему ты сравнила Тараса с кроликом? – спросил он, тяжело приближаясь к онемевшей Оксане.

Ее рот беззвучно открывался и закрывался. Она была способна ответить на вопрос мужа не более, чем вытащенная из воды и оглушенная ударом рыба. Нужно было срочно помогать ей выкрутиться.

Бондарь вежливо привстал, дожидаясь, пока хозяин дома займет свое место за столом.

– Мы обсуждали смерть ваших мальчиков, – сказал он. – Оксана рассказывала мне, какие они были наивные и доверчивые.

– Наивные? – Пинчук вытаращил глаза. – Доверчивые?

– По большому счету, да. Ведь и один, и второй подпустили убийцу на расстояние вытянутой руки, разве нет? – Бондарь вздохнул. – Вот ваша жена и сравнила их с кроликами. Совершенно беззащитными перед врагами. Ты ведь это имела в виду? – Взгляд Бондаря впился в растерянную Оксану.

– Да, да, – закивала она, беря себя в руки. – Именно так я и выразилась. Мол, Тарас оказался беззащитным, как кролик.

– Ха! Если бы Тарас был тем вечером трезв, он глотку перегрыз бы убийце. – Слегка успокоившийся Пинчук фыркнул и заглянул в горшок с тушеной картошкой. – Тоже мне, нашли кролика. – Он взял вилку на изготовку и уже приготовился пустить ее в ход, когда неожиданная мысль осенила его. – Эй, вы, кажется, успели перейти на «ты»?

– Ну, на брудершафт мы не пили, – пожал плечами Бондарь, – так что не поздно вернуться к официальной манере общения.

– Да ладно вам. – Пинчук махнул рукой. С вилки, которую он держал, сорвался кусок картошки, но, к счастью, не задел никого из присутствующих. – Извините. – Это прозвучало невнятно. Наспех прожевав все то, что он успел запихнуть в рот, Пинчук пробурчал: – Я не из тех, кто мучает жен вечными подозрениями. Наши отношения строятся на взаимном доверии.

– И на любви, – поспешила добавить Оксана.

– И на любви. Я не Отелло.

– Как прошли переговоры с иранцами? – спросил Бондарь, желая переменить тему разговора.

– Какие там переговоры! – Вилка Пинчука совершила еще одно порывистое движение. – Пришлось отправить им копии кое-каких документов: накладные, лицензия, складская справка. Мои партнеры теряют терпение. Подозревают, что я вожу их за нос. Не могу же я честно сообщить им, чем именно вызвана отсрочка поставки.

– Форсмажорные обстоятельства, – вставила Оксана, которая, по-видимому, не раз слышала от мужа понравившееся ей выражение.

– Тебе не холодно? – поинтересовался Пинчук, обратив внимание на ее слишком легкий, если не сказать легкомысленный, наряд.

Сам он явился к завтраку в отвратительно сидевшем на нем костюме с не застегивающимся на нижнюю пуговицу пиджаком. Галстук, выглядывающий из-под пиджака, напоминал по цвету высунутый язык повешенного. Рубаха казалась чересчур белоснежной для неопрятных манер владельца. Он в два счета расправился с порцией жаркого и теперь сгребал в тарелку салаты, ничуть не заботясь о том, что куски пищи вываливаются на скатерть.

Оксана сглотнула, словно почувствовала тошноту, подступившую к горлу. Покосившись на нее, Бондарь подумал, что при всей неприязни, которую он к ней испытывает, по-человечески ее понять можно. Трудно внушать девушке любовь или хотя бы уважение, когда твой пиджак не сходится на пузе, а лацканы усеяны каплями майонеза. Ты можешь быть добрым и щедрым, заботливым и внимательным, но если ты при этом чавкаешь, как свинья, то все твои достоинства отступают на задний план. На переднем остаются жирные губы и набитые щеки, ходящие ходуном.

– Проголодался? – спросила Оксана, не слишком успешно притворяясь участливой.

– Нет, – пробубнил Пинчук. – От всех этих треволнений кусок не лезет в горло.

– Не бери дурного в голову. Все будет хорошо. Как-нибудь выкрутишься.

– Я не уж, чтобы выкручиваться. И потом… – Пинчук отхватил зубами сразу треть булки, – и потом я не о себе беспокоюсь, а о тебе, маленькая.

– А вы пошлите жену куда-нибудь подальше, – вмешался Бондарь.

– Как это: куда-нибудь подальше? – Оксане явно не понравилось ни предложение, ни форма, в которой оно было сделано.

– Надежней всего за границу. Пока тут не улягутся страсти.

– А что, хорошая идея, – оживился Пинчук. – Действительно, маленькая, уезжай отсюда. Завтра же оформим тебе визу, поживешь у моих родственников на Кипре.