Книга Арктическое вторжение, страница 37 – Сергей Донской

«Все это было, будет и повторится снова, – печально подумал Астафьев. – Ничто не вечно под луной, как, впрочем, и под солнцем. Но это великое знание порождает великую скорбь, поэтому рациональнее не травить себе душу, а сосредоточиться на делах насущных».

– Ибо все суета сует и всяческая суета, – прошептал Астафьев и закрыл глаза.

Знал бы кто, как он устал… И этот груз ответственности, лежащий на плечах… Непомерный, тяжкий груз. Президенты, они как атланты, обреченные поддерживать небо. День за днем, месяц за месяцем, год за годом. И конца этому не видно, особенно когда ты намереваешься баллотироваться на второй срок. Не славы ради. Во имя России, для ее дальнейшего процветания…

Интерком на столе Астафьева издал мелодичный перезвон.

– К вам Верещагин, Анатолий Дмитриевич, – прошелестело в динамиках. – Впускать или пообедаете сначала? Уже пятнадцать минут пятого. У вас был трудный перелет, а вы совсем не отдыхали.

Сунув коробку с шоколадками в ящик письменного стола, Астафьев ответил:

– Не до обеда. Приглашайте Верещагина. И больше ни души, ясно? Меня ни для кого нет.

– Даже для премьер-министра?

– В особенности для него, – отрезал Астафьев. – Я занят.

Электрический глазок интеркома испуганно мигнул и погас. Не часто доводилось помощнику слышать, как президент разговаривает в столь резком тоне. Выдержанный, вежливый, умеющий расположить к себе людей самых разных социальных слоев и рангов, Астафьев обычно сдерживал эмоции. Что на него накатило?

Этот же вопрос задал себе начальник УФО Верещагин, строевым шагом вошедший в кабинет. Дойдя до середины, он остановился, не зная, как быть дальше, потому что Астафьев хранил тягостное молчание, разглядывая генерал-полковника в упор. Наклон его головы и большие карие глаза с приопущенными веками делали его похожим на большого, чертовски умного пса, приближаться к которому весьма рискованно.

– Генерал Верещагин по вашему приказанию прибыл, господин президент, – отрапортовал вытянувшийся в струнку начальник УФО.

Ему неоднократно приходилось бывать на четвертом этаже четырнадцатого корпуса, где размещались рабочие апартаменты Астафьева. До этого здесь заправлял Ельцин, а после него – Силин. Верещагин знал, что кабинет примыкает к залу Совета Безопасности, что позволяет президенту при необходимости незамедлительно получать консультации у ближайших соратников. Так было в дни российско-грузинского конфликта, так было во время крушения правительственного самолета Польши под Смоленском. Но даже в эти часы испытаний Астафьев умудрялся сохранять нейтральное, невозмутимое выражение лица. Сегодня же он предстал перед Верещагиным в новом облике. Мрачный, грозный, какой-то весь напружиненный, взвинченный.

«А ведь он сел в президентское кресло всерьез и надолго, – неожиданно догадался Верещагин. – Помнится, переехал сюда налегке, захватив из Белого дома лишь несколько папок с бумагами да ручки. А теперь…»

Словно читая мысли генерала, Астафьев сел подчеркнуто ровно, положив сжатые в кулаки руки на крышку письменного стола. Российские флаги по обе стороны от него и золотой орел над головой придавали президентской фигуре некую монументальность.

– Присаживайтесь, Николай Вениаминович, – тихо произнес он, указывая на приставной столик. – В ногах правды нет.

Стоило ему упомянуть про ноги, как они у видавшего виды боевого генерала частично отнялись, сделав его походку скованной и неуклюжей. Шагая по пушистому ковру, он чувствовал себя марионеткой, которую дергает за ниточки нервный кукловод. А опустившись на стул, он машинально поднял взгляд, увидел прямо над собой хрустальную громаду люстры и некстати вспомнил какой-то фильм, в котором точно такая же люстра обрушивалась на голову провинившегося подчиненного.

«Бред, – подумал Верещагин, слизывая с верхней губы каплю пота. – Ты не в средневековом замке и не в логове Фантомаса. Перед тобой президент России, вот и все».

«И все? – насмешливо пискнул внутренний голос. – Просто президент России?»

– Меня интересует личность некоего Глеба Грина, числящегося в вашем ведомстве, – заговорил Астафьев, дождавшись, пока генерал вторично оближет губы. – Мифическая личность, я бы сказал. Окутанная мраком, который пора рассеять. Хотя бы ради удовлетворения любопытства президента Российской Федерации. Я имею право на обычное человеческое любопытство, не так ли?

– Так, – короткое слово с трудом протиснулось сквозь сузившуюся гортань Верещагина.

– Тогда я вас слушаю.

– Простите, Анатолий Дмитриевич. Добавить к имеющимся у вас сведениям мне нечего.

– Ой ли? – недоверчиво прищурился Астафьев.

– Вот если вы останетесь на второй срок… – промямлил Верещагин.

– И что тогда?

– В 2014 году некоторые аспекты профессиональной деятельности майора Грина могут быть разглашены, но не раньше. И только по требованию высшего руководства страны.

– То есть президента? – Астафьев прищурил второй глаз.

– Так точно, – подтвердил Верещагин сиплым голосом заядлого курильщика.

– Что ж, только ради этого стоит задержаться в этом кабинете. Ишь ты, какие они таинственные! Грин что, супершпион с лицензией на убийство?

– Можно и так выразиться. Но я бы предпочел иную формулировку.

– Какую же?

– Профессионал высшего класса. Неоднократно привлекался для исполнения частных поручений предыдущих президентов страны. Порой это походило на известную присказку. – Постепенно осваиваясь, Верещагин принял более удобную позу. – «Пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что».

– Вот только сказок рассказывать не надо, не надо! – Астафьев хлопнул по столу пятерней, а Верещагин опасливо покосился на люстру над головой. – Устал я от сказок, сыт ими по горло. – Проведя ребром ладони по кадыку, Астафьев указал глазами на личное дело майора Грина. – Там сплошные сказочники подобрались. Особенно этот… капитан Неотесанный.

– Нетесаный, – поправил Верещагин. – В свое время его жена изменила ему с Грином. Так что объективности от него требовать не приходится, сами понимаете.

– Бабник?

– Никак нет. Нормальный мужик. Просто пользуется определенным успехом у женщин.

– К которым он сам относится брезгливо и презрительно? – блеснул памятью Астафьев.

– Разные женщины, разное отношение. – Верещагин пожал плечами.

– А насчет жестокости Грина капитан Нетесаный тоже преувеличивает? – осведомился Астафьев.

– Скорее преуменьшает. Когда это необходимо, он умеет быть беспощадным.

– Не потерял он своих навыков без тренировок?

– Гм… – Генерал задумался. – Понимаете, то, чему обучали Грина в молодости, и так было у него в крови. Я бы сравнил его с боевым роботом. При правильной эксплуатации не подведет.