Книга Кольцо Пяти Драконов, страница 89 – Гейл Линдс

— Я скорее умру, — ответил жрец. — Энлиль примет меня в объятия и сбережет мою душу.

— Ты так думаешь, брат Па'ан? — Стогггул снял плащ и накрыл им жреца. — Думаешь, я буду пытать тебя до смерти? А ты все героически выдержишь из верности давно забытому богу? Энлиль умер, друг мой, если вообще когда-либо существовал. Единственные живые боги во вселенной — это гэргоны.

— Ты меня с кем-то спутал, — прохрипел жрец. — Я не друг тебе; я твой враг.

— Надо же, жрец с чувством юмора! — фыркнул звезд-адмирал. — И что вы будете делать, регент? Этот паразит понимает боль и только боль.

— Брат Па'ан достаточно выстрадал. — Стогггул посмотрел на измученное лицо. — Не так ли, друг мой? — Он осторожно дал пленнику попить, потом набрал на окумммоне какой-то код. Выползла терциевая проволока и всунулась в центр маленького бледного шрама на левой стороне шеи жреца. — Ну-с, — шепнул Стогггул, — если память мне не изменяет, ты был связан с богом кусочком его боевого щита, верно? — Жрец безучастно смотрел на него. — Именно этот обломок щита Энлиля позволяет тебе быть его представителем в этом мире. Он позволяет тебе соединяться с ним, позволяет ему слышать твои молитвы и отвечать на них. Без него ты отрезан от своего бога. Я пока прав?

Понимание отразилось на лице жреца, когда он почувствовал короткую, резкую боль.

— Что ты собираешься делать? — прошептал он. Тоненькая струйка крови начала собираться в лужицу во впалой ямке плеча.

— Да я уже все сделал. — Стогггул показал ему маленький обломок, извлеченный терциевой проволокой из шеи.

Жрец закрыл глаза и застонал. Из глаз потекли слезы.

— Теперь ты — ничто. Ты утратил Энлиля. Если я решу убить тебя — что вполне возможно, — он уже не примет тебя. Твоя душа канет в Бездну, где разделит вечность с неверующими, богохульниками и развратниками. Вот что ждет тебя. Если...

Глаза жреца распахнулись.

— Если — что?

— Если ты не расскажешь мне то, что я хочу знать о твоей пастве.

В камере надолго воцарилось молчание. Потом жрец медленно, запинаясь, проговорил:

— Верни то, что предназначено мне.

Стогггул поместил обломок на кончик проволоки, и та снова заползла в шрам на шее жреца.

— Вот, брат. Твоя связь с богом Энлилем восстановлена. Слезы снова потекли по щекам жреца.

— Среди месагггунов большое волнение. Их враждебность к кхагггунам дошла до точки кипения. Настолько, что традиционалисты и прогрессисты заключили соглашение.

— Вот самая бесполезная дезинформация, какую я только слышал, — сказал звезд-адмирал. — Счеттта дурачит нас.

Отмахнувшись от него, Веннн Стогггул прошептал:

— Неужели ты говоришь правду? Вражда между традиционалистами и прогрессистами тянется много поколений. Как это сомнительное соглашение состоялось?

— Нашелся посредник, — сказал жрец.

— Кто?

— Не знаю.

— Да убейте этот лживый кусок дерьма! — прогремел Киннний Морка.

— Брат Па'ан, предупреждаю тебя, — надавил Стогггул. — Если ты солжешь, если утаишь информацию, я вытащу твой знак посвященности, и никакие мольбы не заставят меня вернуть его.

— Это не ложь, — твердо сказал жрец. — Знаю только, что посредник не в'орнн.

— Так этот жрец хочет, чтобы мы поверили, будто чужаки не только установили контакт с месагггунами, но и устроили с ними заговор против нас?

— На первый взгляд это звучит нелепо, — согласился регент. — И однако я не могу позволить себе пренебречь этими сведениями, звезд-адмирал. Если в его словах есть хоть немного истины, мы должны знать. Я ясно выразился?

— Да, регент.

Стогггул снова повернулся к жрецу.

— Последний вопрос, друг мой, и можешь отдыхать. Что объединило твою касту? Ради чего они отказались от давней ненависти и недоверия?

— Строительство За Хара-ата. Город Миллиона Самоцветов важен для нас. Мы объединяемся, чтобы продолжить его строительство.

— Все это очень занятно, но едва ли серьезно. — Стогггул склонился над жрецом. — У нас есть способы ведения дел с вашим братом.

— Вам не удастся расколоть месагггунов, — вяло сказал жрец.

Стогггул помедлил, глядя на жреца. Тот отвернулся.

— Что такое, брат Па'ан? Чего ты не говоришь мне?

— Поверь мне, регент, ты не захочешь услышать это. Стогггул ласково положил руку на лоб жреца и повернул его голову.

— Как бы то ни было, я услышу это.

— Как хочешь, регент. — Жрец облизнул губы. — В сущности, группировки месагггунов связывает страх.

— Страх? Чего им бояться, кроме кары регента?

— Они боятся центофеннни.

Звезд-адмирал побелел и резким жестом отослал хааар-кэута за пределы слышимости.

— Так что там насчет центофеннни? — спросил Стогггул голосом чуть менее повелительным, чем раньше.

— О них говорится в самых древних пророчествах. Вы, отрезавшие себя от бога Энлиля, не знаете об этом, — сказал жрец. — “Посреди миллиона самоцветов, на стыке вселенной, когда миры столкнутся, когда восстанет Узурпатор, кровавые центофеннни последуют за ним”.

— Что за ерунда! — воскликнул звезд-адмирал. — Какое прогрессистам дело до пророчества от мертвого бога, в которого они не верят?

Стогггул поднял руку.

— Нет, не так. Брат Па'ан, что вдруг придало злободневность древнему пророчеству?

— Мы узнали об аналогичном кундалианском пророчестве.

— Он лжет, — прорычал звезд-адмирал. — Никогда не слышал, чтобы рамаханы говорили об этом на допросах.

— Потому что это не рамаханское пророчество, — ответил жрец. — Оно друугское.

— Друугское? — удивился Веннн Стогггул. — Какое мне дело до кочевников пустыни?

— Город Миллиона Самоцветов есть в их космологии. Он известен как Земля Пяти Встреч. Земля Пяти Встреч — стык вселенной, святой город, построенный на развалинах древней крепости, место, где кундалиане будут держать последнюю оборону против Вечной Ночи. Друуги считают За Хара-ат этим городом.

— Какое мне дело до примитивных людей, которые глупо решили жить посреди трех тысяч квадратных километров пустоты?

— В их пророчествах также говорится об Узурпаторе. Пришествие Узурпатора возвещает начало Анамордора, Конца Всего Сущего.

Стогггул присел на корточки.

— И кто же этот Узурпатор, который навлечет на нас центофеннни и вызовет конец света?

— Ну, регент, это, по-моему, уже ясно, — сказал жрец. — Узурпатор — это ты.