Книга Кольцо Пяти Драконов, страница 91 – Гейл Линдс

Теперь он настороженно смотрел в спину Старому В'орнну.

— Скажи мне, Стогггул Курган, почему ты раздуваешь грудь, как радужный петух, когда твой лучший друг погиб?

Курган был настолько удивлен, что не смог выговорить ни слова.

Старый В'орнн помолчал и повернулся к нему.

— Ашеру Аннона привезли сюда, в Аксис Тэр, и его голову отдали гэргонам. Разве не так?

Курган молча кивнул.

— И в блеске твоего недавнего триумфа ты хочешь сказать мне, что не потратил даже мига на размышления о его кончине?

— Я стал орудием его смерти. Я дал Морке то, что он хотел, а взамен... — Курган широко раскинул руки. — Он дал мне то, что хотел я.

Старый В'орнн сжал губы.

— Надеюсь, когда ты говоришь обо мне, Стогггул Курган, ты говоришь с должным уважением.

— Я никогда не говорю о тебе.

На губах Старого В'орнна мелькнула улыбка.

— Ах да, часть наших правил... — Кожа на его черепе была почти медного цвета и такой тонкой, что Курган видел сеточку пурпурных жил, пульсирующих в такт бегу крови. Бледные от старости глаза смотрели на него в упор. — Тебе не следовало бы считать низкой цену, которую ты заплатишь за вновь обретенную высоту.

— Цену? Какую цену?

Старый В'орнн ушел на другой конец зала. Стенная панель повернулась при его прикосновении. Он посмотрел на двор, который построил сам. Двор заполняли скалы, камни, валуны всевозможных размеров и форм. Где-то журчала вода, но, как знал Курган, маленький пруд можно увидеть, только если встать точно в центре двора. Это тоже было уроком, который Старый В'орнн преподал ему, когда они вдвоем устраивали пруд вокруг ручейка на участке: стоять в центре значит видеть все.

— Когда-то у тебя был друг. Теперь он обращен в пепел. Из-за тебя, Стогггул Курган. Из-за тебя.

Что-то привлекло внимание Старого В'орнна. Курган вышел следом за ним во двор. Старый В'орнн осторожно направился к центру. Он ни разу не ходил одной и той же дорогой.

— Это случилось три месяца назад, — сказал Курган. — Старая история. Зачем лицемерно лить слезы?

— Конечно. Раскаяние — всего лишь проявление совести, а у тебя ее нет. — На лице Старого В'орнна отразилось удовлетворение, будто он наконец увидел цвет и очертания долгожданного горизонта. — Однако же помни, что заплатить придется. Теперь или позже — не имеет значения. Таков Уклад Вселенной. Закон Равновесия.

— Ты научил меня, что дорога к власти не бывает прямой. Я не боюсь.

Маленький глубокий пруд словно кипел. Вода была черной как смоль даже при ярком солнце. Курган все еще помнил, какая она была холодная, когда он окунул туда руки. У края стояла маленькая, оправленная в серебро чаша, более изысканная, чем могли создать в'орннские тускугггуны. Курган представил себе, как Старый В'орнн подходит сюда, окунает чашу в ледяную воду, утоляет жажду.

— Если ты веришь в это, то ты неправильно понял уроки. Я учил тебе не трусить. Но бывают времена, когда страх — единственное, что может спасти жизнь. Здоровый страх оттачивает чувства, настраивает разум. Таким образом, появляются возможности. Поддаться страху — это слабость; полное бесстрашие порождает надменность. — Он заглянул в глубины пруда. — Твоя надменность приводит меня в замешательство.

— Почему? Ты учил меня, что надменность — это сила.

— Твоя эмблема — солнце... это не только твоя символическая цель, но и твой талисман; оно пульсирует безграничной силой. Но если смотреть на солнце слишком долго, можно ослепнуть.

— Нет, если время от времени сосредоточиваться на темном пятне.

Старый В'орнн подумал о солнце Кундалы с таинственным пурпурным пятном и радостно засмеялся.

— Ого! Учиться никогда не поздно: это придает жизни новые краски. — Он обнял Кургана рукой, и юноша, как обычно, ощутил силу, скрытую в древнем худом теле.

— Однако при злоупотреблении надменность становится слабостью, — продолжал Старый В'орнн. — Ты выполз из-под тени отца. Это значительное достижение.

Кургану стало тепло, словно на полуденном солнце.

— Спасибо.

Старый В'орнн помахал длинным и тонким указательным пальцем.

— Не забывай, однако, что это лишь кратковременный успех.

— Я не переоцениваю свои успехи.

— О, думаю, ты в своей надменности уже переоценил их... Ты всей душой презираешь отца.

— Он заслужил презрение.

Лицо Старого В'орнна потемнело.

— Подумай, что ты говоришь. Эмоции взяли верх. Ты во власти презрения, которое ты испытываешь к своему отцу. Он увидел это и действует соответственно. Следовательно, возник фундамент твоего краха. Что Веннн Стог-ггул достоин презрения, это факт... полезный — при соответствующих условиях. Но всего лишь факт. Опасны твои эмоции, потому что они заслонят от тебя его силу и хитрость.

Юноша долго молчал. Осмыслить слова Старого В'орнна всегда было нелегко; иногда это казалось невозможным.

— Ты, разумеется, прав. Кто такой Веннн Стогггул? Отныне он перестает быть моим отцом. Просто еще один игрок на поле.

— Если ты так думаешь... если ты действительно чувствуешь это, Стогггул Курган, то на сегодня мы закончили.

В пустом банкетном зале регент Стогггул пристально разглядывал голографическое изображение Кундалы, когда в открытую дверь вошла Далма.

— Любимый.

Он повернулся к ней и нахмурился.

— Я наблюдал за тобой сегодня. Сколько раз я просил тебя не показываться в официальных комнатах? Они предназначены для государственных дел.

— Уже рычишь? — Далма приблизилась в вихре парчи. Последнее время она пристрастилась покупать украшенные пышной вышивкой кундалианские ткани и мастерила из них платья. — Ах, я не помню, чтобы ты вообще о чем-то меня просил. — Она всунула ногу ему между ног.

Стогггул не ответил на призыв. Не следовало позволять ей догадываться, насколько он стал зависеть от ее ума и связей. Как любая высококлассная лооорм, она имела доступ в самые разные круги общества — и в'орннского, и кундалианского, — куда ему, несмотря на сосредоточенную в его руках власть, было бы не попасть. Разговоры в постели — мощный инструмент, если их подтолкнуть в нужном направлении.

— Я позволил тебе пользоваться моими личными покоя — ми. Очевидно, этого тебе недостаточно.

Она нежно улыбнулась, прижимаясь к нему с жаром звезды, превращающейся в новую.

— Ты должна быть благодарна за то, что я разрешаю тебе жить в стенах дворца, — продолжал Стогггул. — Какая еще лооорм может притязать на такое?